Оценка путей футурического вмешательства

Автор: Бескаравайный Станислав Сергеевич
Темы: культура и искусство, методология и гносеология прогнозирования, философия

Разоблаченный чародей подлежал сожжению; неплохо было бы так же засадить его в каменный мешок и заставить изготавливать золото из собственного дерьма.  Ловкий шпион с материка подлежал перевербовке или уничтожению. А как следовало поступить с разоблаченным Странником?

«Волны гасят ветер» А. и Б. Стругацкие

Мы мало что можем сказать о том воздействии, которое оказывает на нас будущее. Не наши собственные футурологические рассуждения или биржевые прогнозы, от прочтения которых задумываются инженеры или хватаются за сердце брокеры, а самое настоящее будущее, что наступит десятилетия спустя. Как оно может воздействовать на свое прошлое – наше настоящее?

Чрезвычайно трудно судить о технической стороне воздействия. Как в условия средневековых лабораторий невозможно было зафиксировать радиацию, так и нам, практически наверняка не удастся обнаружить машины и механизмы из будущего, а если и удастся, то при самой минимальной их маскировке, скорее всего, невозможно будет понять, что перед нами.

Зато мы куда более уверенно можем рассуждать, пусть даже и на основе косвенных данных, о последствиях такого воздействия (будем называть его футурическим вмешательством). Проще всего это сделать, исследуя наши «мысленные эксперименты» по изменению прошлого – оценивая собственные мечтания, можно предполагать цели и особенности вмешательства из будущего. Самым первым объектом анализа, разумеется, выступает гигантский массив литературы о путешествиях во времени. К сожалению, его явно недостаточно – большая часть этих произведений описывает теоретические и технические проблемы, которые возникают собственно при путешествии или самых элементарных вмешательствах (парадокс убитого дедушки). Но при футурическом вмешательстве эти проблемы либо уже решены «той стороной» хотя бы частично, либо путешественники во времени пренебрегли последствиями и действуют на свой страх и риск – то есть их сложности практически не воздействуют на вмешательство в нашу жизнь.

Дополнительной областью литературы, необходимой для анализа, можно признать альтернативную историю, причем не просто иные версии событий, обусловленные случайностью, а попытки авторов сконструировать осмысленное, целенаправленное изменение хода истории. И, разумеется, не следует забывать о «социальной фантастике», когда под видом общения с иными цивилизациями читателям показывают до боли знакомое общество.

Что именно считать футурическим вмешательством?

Примем следующее определение: футурическое вмешательство это развертывание, становление некоей привнесенной системы, которая возникает на основе разнице в уровне развития настоящего и будущего. Это могут быть новые принципы  государственного устройства, новые моды, технологии. Медицинские практики. Всё что угодно. Даже болезни, убивающие сотни тысяч людей – это развертывание системы вирусов и антител, только в инфицированных организмах.

Есть ли какие-либо пределы  минимальные и максимальные, у футурического вмешательства?

Минимального предела воздействия, казалось бы, не существует – «И грянул гром» Р. Брэдбери доказала это. Однако в случае с раздавленным насекомым не было и тени осмысленности, целенаправленности. Линии развития мира, по сути, не изменились, и ни одна из тех сил, которая там действовала – пусть это были все лишь биологические виды, которые боролись за существование – не ощутила ослабления своих позиций. Так что легко поверить в изменение правил грамматики, произошедшее после смерти бабочки в прошлом, но вот вероятность полного изменения политического устройства государства – куда как меньше. Есть, очевидно, некая пороговая величина вмешательства, действия ниже которой воспринимаются Историей просто как случай. Максимальная же величина вмешательства – это «инсталлирование» новой реальности вместо существующей. Никаких переделок в изначальном мире не случится, так как его просто не будет.

Удачно, что примеры обоих граничных условий можно найти в работах одного автора – А.А. Логинова. В повести «Клим Ворошилов 2/2 или три танкиста и собака» описана «переброска» трех друзей в июнь 1941-го. Они с большей или меньшей удачливостью воюют вместе с остальными красноармейцами, не выделяясь из их среды ничем кроме специфической речи и чуть большего уровня знаний (в первой части повести). Собственно, автор сам настаивает на «минимальном воздействии». К подобным случаям минимума можно отнести и фильм «Мы из будущего»[1]. Воздействие сведено просто к пополнению существующих боевых порядков на уровне бойцов и младших командиров – человеком больше, человеком меньше, машине войны все равно. Обратный случай, когда в прошлое проваливается целая страна, приведен в романе того же А.А. Логинова «Механическая пьеса для неоконченного пианино» – весь СССР из марта 1953-го перенесся в июнь 1941-го. Новая версия «инсталлировалась» поверх старой. И если для остального мира этот катаклизм стал самым настоящим футурическим вмешательством, то для СССР – нет. Вокруг было только прошлое. И действия союзного руководства по отношению ко всем прочим странам чем-то напоминали действия янки при дворе короля Артура. Только масштаб был другой.

Когда воздействие слишком мало, и развертывания системы не происходит, принесенная информация не распаковывается – футурического вмешательства еще нет (первое граничное условие). Когда переделан весь мир, исправлена реальность – система уже развернулась, всё уже состоялось (второе граничное условие).

Следующие условия задает градиент переноса – разница между прошлым и будущим. Можно перенестись в прошлое на десятую долю секунды. И какую информацию о будущем это даст? Практически нулевую – еще ничего не успеет случиться. Несколько минут разницы между настоящим и будущим уже дают шанс исправить какую-нибудь глупость – сюжет фильма «Провал во времени» построен как раз на двадцатиминутных перемещениях в прошлое и попытках помешать убийце. Если проходят годы и десятилетия, реальность развивается настолько, что возвращение к прошлому состоянию уже даст опыт в лечении болезней, новые открытия, изобретения и т.п. – возникает тот самый информационный пакет, который может раскрыться и изменить ход истории. Но что будет, если разрыв увеличить до тысяч лет, или даже до десятков тысяч лет? Современный человек, прибывший на схватку между двумя кланами неандертальцев – что он будет делать? Добро б, дрались неандертальцы с кроманьонцами – понятно, на чью сторону становиться. А если предков в человеческом качестве еще вообще нет? Одиночка, попавший в прошлое, скорее всего, просто исчезнет, не «распаковав» своих знаний. А большая группа людей, очутившаяся в ледниковом периоде, начнет воспроизводить привычную цивилизацию, истребляя окрестных гоминидов. То есть становление новой системы не будет предполагать диалога со старой. Это всё равно, что устанавливать Windows «поверх» DOSа – старая операционная система, конечно, была, но для новой она уже не требуется. Её можно просто стереть.  Следовательно, второй парой граничный условий будет наличие информационного пакета, сформированность готовой к развертыванию системы (третье условие) и возможный уровень взаимодействия развертываемой системы с настоящим (четвертое условие).

Третья пара граничных условий описывает степень  вовлеченности субъекта из будущего, вмешивающего в современные события. Скажем, отстраненное наблюдение, когда в будущем на дисплее некоего аппарата можно разглядывать картинки из прошлого – не может считать вмешательством. Люди просто уточняют исторические данные и раскрывают преступления – такой аппарат описан А. Кларком в романе «Конец детства». Обратный случай, когда человек не просто переселяется в наше время, но и сознательно ассимилируется. У него сохраняются возможности начать свой проект, но переселенец из будущего не пользуется ими. Таковы персонажи рассказа Дж. Финнея «Лицо на фотографии» – они берут небольшую сумму средств в настоящем и переселяются в начало XX-го века. Следовательно, пятое условие – переход от наблюдения к воздействию, шестое – отказ от вмешательства посредством ассимиляции.

Все воздействия, находящиеся внутри условного «куба», заданного шестью границами – и будут предметом исследования. При этом объект классификации – сами «гости из будущего», ведь кто-то же должен осуществлять воздействие? Их можно классифицировать трояко по следующим критериям.

Первый критерий – цели и средства их достижения. Тут, казалось бы, возникает совершенно неразрешимая проблема, так как о целях нам ничего не известно. Это действительно так. Но вот сочетание средства и цели – сравнительно устойчивая конструкция. Тяжело воевать за счастье человечества, закидывая землю термоядерными бомбами; тяжело создавать научные школы, под корень изводя всех грамотных людей; тяжело лечить болезни, истребляя врачей – это все ясно нам уже сейчас. Та сила, которая пожелает вмешаться в ход человеческой истории, наверняка выберет более тонкие способы. При этом противоречия между целью и средством раскрываются в очень короткой исторической перспективе – за несколько лет – и потому мы, вероятно, их зафиксируем.

Можно выделить три основных сочетания целей и алгоритмов их достижения:

– проектные (изменение общественных норм, государственного строя или просто хода военных действий, путем создания собственных организаций среди современников – изменение подразумевает осмысленное создание нового общества, его конструирование);

– локальные (изменение хода истории путем устранения ограниченного круга лиц, вброса единичных пакетов информации – становление новых форм общества лишь отслеживается);

– личные (использование общественных механизмов только для удовлетворения личных потребностей, никак не связанных с привнесением чего-либо качественно нового в мир).

Вторым критерием классификации футурических вмешательств выступает тот объем информации, которым располагают «гости из будущего»:

– всеведение: ситуация в подконтрольном социуме отслеживается в режиме реального времени. Пример этого показан в повести И. Дубова «Куси, Савка! Куси!»: миссия в Москву времен Алексея Михайловича снабжена большим количеством миниатюрных телекамер, штатный компьютер обрабатывает всю полученную информацию и сообщает хронооператору актуальные подробности. В результате основные персонажи повествования будто на ладони у главного героя;

– всечтение. Эквивалент современной поисковой системы Google в отношении, например, XVIII-го столетия: нам доступны практически все мемуары, рассекреченные материалы, даже данные статистики, которые не были обработаны триста лет назад. Естественно, данных о нашем времени в будущем будет доступно куда как больше. Кроме того, надо учитывать данные о раскопках, об исследование скелетов и т.п.;

– обывательский запас сведений. Здесь можно объединить как действительно обывателей, которые мало что могут знать о современности, так и значительную часть профессиональных историков, объем знаний которых неизмеримо больше, однако на фоне любого современного компьютера с профессиональной библиотекой – ничтожен[2].

Третьи критерием можно сделать глубину вовлечения субъектов футурологических вмешательств в нашу жизнь. Даже если мы ничего не знаем о будущем, то в нашем времени они могут предстоять в трех основных формах:

– если человек перемещается к нам телесно, постоянно существует в нашей эпохе – это жилец;

– если лишь психика индивида перемещается в тело нашего современника, подавляя личность носителя или кооперируясь с ней, то это подселенец;

– если воздействие осуществляется с помощью манипуляторов, роботов, различной телеметрии, а сам индивид не покидает своего времени, то это управленец.

Можно легко вообразить спорные случаи классификации. Так у А. Азимова в романе «Конец вечности» люди, непосредственно осуществлявшие футурологическое вмешательство, перемещались в настоящее буквально на несколько минут, при том, что их организация опиралась на всеведение и рассчитывала последствия каждого шага. Хотя техник и появляется в нашей реальности телесно, но всё равно его надо считать управленцем, так как уж слишком легко использовать для минимально необходимых воздействия машину. А техники-люди нужны автору скорее для того, чтобы главный герой мог встретиться с главной героиней.

Аналогичен вопрос и с возможностью одноразового или же многоразового путешествия. Можно ли считать его еще одним, четвертым, критерием? Но с точки зрения развития системы знаний, привнесенной из будущего, возможность возвращаться туда, хоть единственный раз, хоть ежечасно – дает лишь усиление начального посыла развития.  Так же «гости» гарантируют себя от ассимиляции – то есть выполняют шестое граничное условие. Е. Лукин, в повести «Слепые поводыри» описывается классическое «окно» в прошлое, куда можно было бегать, как в соседский сарай. В итоге это привело к закрытию портала с нашей стороны (залили бетоном), а в доиспанской Полинезии оказался не один человек, а серьезная команда профессионалов. В случае сохранения такого окна начнется уже не изменение, а вытеснение прошлого – то есть нарушается четвертое граничное условие. Еще возможен вариант, когда команда, работающая в прошлом, может в режиме реального времени наблюдать результаты своей деятельности (как на фотографиях из трилогии «Назад в будущее»). Но здесь идет сдвиг от всечтения к всеведнию, пусть  в ограниченном масштабе.

Полученные три критерия дают нам основные варианты футурических вмешательств.

Можно, разумеется, перечислить все двадцать семь комбинаций, но часть из них заведомо не представляет интереса (впрочем, список вариантов и наиболее известные сюжеты по ним – даются в Приложении).

Например, если жилец из будущего желает просто развлекаться или спокойно существовать, при этом добывает деньги, опираясь на зазубренные перед отправкой таблицы котировок акций, то, как личность, для нас он опасности практически не представляет. Он может быть носителем очень ценной информации, однако сказать наверняка, что он ею обладает – очень тяжело. Бактериологическая опасность от занесенных им будущих болезней – значительно выше. Г. Каттнер в рассказе «Лучшее время года» описал случай развлекательной поездки, когда из будущего к историческому месту падения метеорита прибывает целая компания зевак. Наш современник «вычислят» их совершенно случайно, скорее от того, что путешественники пренебрегали большей частью правил конспирации. Однако герой уже ничего не успевает сделать, ему не удается никого спасти – всё случилось. Гости насладились зрелищем катастрофы, сфотографировали умирающего главного героя и убыли дальше, в поисках новых развлечений. То есть футурическое вмешательство произошло, но оказалось стертым, замазанным случившейся катастрофой – оно не соответствует первому граничному условию.

Если же представить, что путешественник желает просто поселиться у нас – использовать прошлое в личных целях –  то даже человека с обывательскими знаниями и самой минимальной подготовкой практически невозможно разыскать. Он не произведет никаких значимых воздействий на современность и будет неотличим от сотен других чудаковатых рантье. Возможно, ему придет в голову пара мелких усовершенствований, чисто бытовых изобретений – это и будет его футурическим вмешательством. Он может попытаться заказать новое изделие (дав инженерам смутное описание проекта) или сделать иго самостоятельно, но почти наверняка, не станет утруждать себя массовым внедрением плагиата – продаст патенты и потратит деньги на предметы интерьера или развлечения.

Поэтому необходимо исследовать варианты, которые обеспечивают изменения в социуме.

С точки зрения проектных изменений, разумеется, наиболее перспективен вариант 4 – человек или группа людей перемещается в иное время и затевает большие перемены, опираясь на принесенные с собой знания и технологии. Его, на первый взгляд, тяжело отличить от варианта 7  – когда набор взятых с собой сведений сведен до обывательского уровня. Чем, спрашивается, такая квалифицированная и серьезная группа будет лучше, чем один единственный янки при дворе короля Артура?

Отвечая на этот вопрос, можно увязать характеристики субъектов футурологических вмешательств, и тех последствий, которые они вызовут в настоящем. «Янки», порожденный фантазией Марка Твена,  во много юмористический персонаж, он как бы аккумулирует в себе все знания современности – янки помнит технологию изготовления пороха, зубной пасты, может собрать электрогенератор и наладить работу биржи. То есть его багаж знаний ощутимо тяготеет к всечтению, а  на обывателя он похож мало. Но если посмотреть на этого героя реалистично, представить, с какими трудностями ему действительно придется столкнуться в деле преображения Англии, то весь его лоск и удачливость покажутся явной фальшью. Он, к примеру, легко манипулирует людьми на основе тех идей всеобщего буржуазного обогащения, которые характерны для США XIX-го столетия, но существенно меньше владели умами людей эпохи Средневековья. Если же попробовать представить «гостей», настроенных вполне серьезно, то возникает образ настоящей экспедиции: человек или группа людей, прибывают в другую эпоху с «библиотекой в кармане», легким вооружением и необходимой документацией. Изначально они очень хорошо маскируются, конспирируются, но постепенно благодаря тем или иным приемам получают доступ к управлению государством, и могут начинать свои преобразования.

Чем же они лучше местных реформаторов или полководцев?

При развитии любой отрасли промышленности возникает технический парадокс: готовое изделие практически всегда запаздывает, и даже если удается запустить его в серию, всегда есть множество усовершенствований, которые могут резко повысить его эффективность, но для их внедрения опять-таки не хватает времени, средств и кадров. Вторая мировая война дает нам множество примеров подобного развития технологий. СССР имел мехкорпуса танков с превосходными пушками и броней, но раций и нормальной оптики катастрофически не хватало. Не хватало даже грузовиков, чтобы пехота на марше могла двигаться вместе с танками. Японцы перед войной построили шесть авианосцев – они дали решающее преимущество в первые месяцы военных действий. Но радары, которые жизненно были необходимы императорскому флоту, и, возможно, помогли бы довершить дело при Мидуэе, появились на кораблях с большим опозданием. Точно так же ничего не решили тяжелые немецкие танки и реактивные самолеты в 44-м. И даже США, при всей их тогдашней неоспоримой индустриальной мощи, создали атомную бомбу, фактически, для следующей войны.

В предвоенный период правительства всех стран обыкновенно рассматривают десятки вариантов развития вооружений, но окончательное решение принимать всегда тяжело и его может подтвердить только практика. У «гостей» подобных затруднений должно быть значительно меньше. Они знают направления развития техники, могут представить суть ближайших кризисов, с которыми столкнутся промышленность и армия. И в понимании этих кризисов можно уловить качественное отличие всечтения и обыденного уровня знаний: среднестатистический человек что-то слышал, при напряжении памяти может вспомнить несколько подробностей, но всё что у него есть в сознании – это несколько стандартных образов и расхожих мифов. Оружие победы? Т-34 и «Катюша» – отвечают люди на улицах. Но что они смогли бы сказать, попав не в 1940-й, а в 1935-й год? Конструкции танка у них в головах нет. Историк (не специалист по войне и без ноутбука), возможно, вспомнит на порядок больше информации, сможет указать верное направление развития техники, основные слабости армии/промышленности/экономики, даже фамилии некоторых конструкторов. Но технического парадокса в полном объеме такому «гостю» не устранить: во-первых, ему вряд ли поверят на 100%, и для страховки будут продолжать проекты, считающиеся перспективными[3]; во-вторых, даже доводка удачных проектов занимает много времени, для их осуществления нужны кадры, производственные мощности, качественное сырье.

Пример перехода от обывательского знания к всечтению показан в сетевых романах «Третий фронт»[4] – несколько человек попали в 1941-й год, имея при себе ноутбуки со множеством военной и технической информации. Все они были специалистами в самых разных областях знания, исключительно полезных в окружающей обстановке. И даже при абсолютно диком везении, которое сопутствовало персонажам – они столкнулись с большой проблемой. Их советы и вся информация, данная ими руководству страны, буквально уперлись в ограниченные мощности промышленности, в косность бюрократического аппарата и т.п. Авторы, разумеется, не оставляют своих любимых героев в беде, чиновники и бюрократы разлетаются как кегли, проекты внедряются десятками, но на стадии первых полутора романов положительные персонажи так и не создали единого плана технологического развития на несколько лет вперед, а ограничиваются полезными рекомендациями по отдельным отраслям промышленности. Когда этот план будет создан, и когда будет налажен эффективный механизм внедрения новых военных разработок – можно будет говорить о всечтении. Именно подобные планы, основанные на знании будущего, позволяют «гостям» раз за разом, как фокуснику из цилиндра, предъявлять миру революционные технические разработки, созданные на современных, здешних заводах. Любое современно государство пытается составить прогнозы развития техники, но их успешность и объективность, как правило, невелика.

Поэтому явным признаком футурического  вмешательства будет «стоячая волна» инноваций, которая позволяет фирме или государству постоянно сохранять за собой лидерство в жизненно важных областях знания. При этом исследовательская деятельность, естественно, ведется, но отдача капитала в ней неизмеримо выше, чем та, которую пытаются достичь конкуренты: число проб и ошибок сведено к минимуму, потому как идет не получение знания, а его «распаковка» из привезенных с собой архивов.

Но неужели нельзя «засечь» тот же 7-й вариант? Неужели обыватель обречен сгинуть в безвестности или сообщить несколько расплывчатых советов, от которых все равно не окажут решающего действия? Это ведь один из любимейших сюжетов многих авторов: «наш человек в правильном времени и в правильном месте». Даже классическую Аэлиту А. Толстого можно рассматривать в этом контексте: какую революция рядовой коммунист может затеять на Марсе? Обыватель, при ближайшем рассмотрении, тоже не прост. Мы все стоим на плечах титанов прошлого, и обладаем довольно большим запасом знаний о современных технологиях, в состоянии припомнить десятки, если не сотни, интереснейших мелочей. Какие-то из них будут абсолютно бесполезны, но другие окажется очень кстати. В рассказе П. Андерсона «Цель высшая моя чтоб наказанье преступленью стало равным» путешественник во времени доказывал собеседнику, что знания о новых технологиях бесполезны, и, переместившись в Вавилон, мы не сможем устроить элементарного фейерверка. О фейерверке подмечено верно: даже самую простую шутиху так просто не изготовить – произвести порох смогут далеко не все читатели этих строк. Но стремян, обыкновенных стремян для удобства езды на лошади, люди не знали до V-го века нашей эры. Очень простая вещь, но попробуй до неё додуматься!

С.Б. Переслегин использует понятие «граничные технологии» – их создание требует большой практики, выдумки, элементарного везения. Но, будучи один раз созданными, они поддерживаются обществом почти без усилий. Пример такой технологии – алфавитное письмо.

Практически для каждой эпохи можно припомнить подобные инновации. Скажем, «жилет-разгрузка» для периода Великой Отечественной[5]. Двойную запись в бухгалтерии – для периода раннего Средневековья. Путешественнику необходимо лишь минимально «врасти» в окружающее общество, чтобы начать выдумывать такие вещи едва ли не десяткам.

Но как тогда отличить жильцов или подселенцев (варианты 7 и 8) с обывательским запасом знаний  – от обыкновенных изобретателей? С. Лем в одном из рассказов о путешествиях Йона Тихого с немалым ехидством рассуждал, что множество изобретателей, философов и художников прошлого – это сосланные туда люди из будущего, которые по памяти пытались восстановить привычные им аппараты, идеи и картины.

Критерий такого отличия существует. Любой «гость» взявшись за сложный проект – скажем, изготовление автомобиля – мгновенно представит его современную компоновку. Обтекаемая форма, положение двигателя, дверцы, общая конструкция салона. Но ведь первые автомобили отчетливо подражали каретам, и только через 10-15 лет самых разнообразных экспериментов понемногу стали приобретать современные формы. Аналогично, взявшись за изобретение танка в XVI-м веке, «гость» сделает множество набросков машин, очень похожих на современные. Подумает о паровом двигателе, о гусеницах, о расположении пушки (если большая пушка не походил из-за особенностей заряжания, можно установить в башне батарейку – связку из нескольких маленьких пушечек[6]). Но ничего похожего на маленькую тележку под конусообразной броней в воображении «гостя» не возникнет. То есть его наброски будут отличаться от известного рисунка Л. да Винчи.

В то же время, гениальные по своим задумкам работы «гостя», окажутся совершенно сырыми по детальной проработке. Даже больше – львиная доля из его проектов просто не сможет быть реализована. И порой не столько от принципиальной невозможности изготовления того или иного технического изделия (как нельзя сделать атомную бомбу в древнем мире[7]), сколько от элементарной непродуманности, отсутствия расчетов – планер сделают далеко не с первой попытки.

Проблема воплощения принесенных с собой знаний относится не только к технике, но и  к механизмам воздействия на окружающее общество. Серия книг о внуке сотника Лисовина, Михаиле, в теле которого существует персонаж из нашей эпохи (вариант 8), сосредоточена не на технических аспектах переустройства мира, а на социальных. Подселенец – профессиональный менеджер, и стремится построить в провинциальном уголке Киевской Руси вполне передовой феодализм. Запас технических знаний у него обывательский – косу-литовку сделал, а с жаткой не задалось, арбалет наладил, но порохом и не пахнет. Зато с управленческими технологиями – всё прекрасно. Создана собственная школа, заложен городок, есть своя команда головорезов. Перспективы роста у героя – вплоть до обеспечения обороны Киевской Руси от татаро-монгольского нашествия. Но проблема кризисов, как технологических, так и социальных, в повествовании показана очень остро. Разрешение одних проблем немедленно вызывает новые. Герой только догадывается о некоторых, умеет предупреждать развитие других, но его жизнь так насыщена рискованными поединками и гениальными догадками, что остается только спросить, чего же он не сделал карьеру в наше время?

Эта же серия книг позволяет оценить разницу в действиях жильцов и подселенцев. Последние обладают чрезвычайно хорошей маскировкой, это как раз тот случай, когда подозреваемый «коварно овладел и внешностью барона, и его походкой и даже отпечатками пальцев». У подселенцев есть старшие родственники, их детство прошло перед глазами многих людей, есть история первых неудач. Они тесно связаны с уже существующей социальной системой. В то время как жильцы не имеют старших родственников и даже родных братьев и сестер. Они со значительно большими трудностями пользуются семейно-клановыми связями и механизмами управления, из-за чего им присущ больший радикализм в переменах. Как правило, они попадают в прошлое уже зрелыми людьми. Примеры перемещения детей сравнительно редки – «Это сон» С. Вартанова и «Детская книга» Б. Акунина показывают отчетливое противоречие между инфантилизмом в решениях действующих персонажей и их увеличенными возможностями. К тому же жильцы несут в своих телах следы собственной эпохи – болезни, редкие металлы, неизвестные ранее медицинские технологии (одна стоматология чего стоит). У Г. Гаррисона  в романе «Крыса из нержавеющее стали спасает мир» прямо говорится о более высоком радиационном фоне, которым обладали тела пришельцев из будущего.

Большой проект имеет свои трудности, пороки, и оставляет в истории вполне конкретные следы. Но как быть с локальным воздействием? Отсутствует организация нового типа, нет столь ярко выраженной технической революции, даже научные знания могут быть крайне умеренными. Как вычислять «гостя»?

Ориентироваться следует, опять-таки, по кризисам. Признаком может быть их  нетипичное протекание. К Еськов в статье «Наш ответ Фукуяме» показывает явные нестыковки в развитие кризисов ХХ-го века, пытается обосновать взгляд на магию, как на высшую стадию развития технологии, однако при этом исходит из «действия в современности». А если «работать» из будущего?

Вариант 10  – локальное воздействие, всеведение, жильцы – очень подробно описан А. Лазарчуком. Сюжет романа «Все способны носить оружие» построен на аккуратных и не очень вмешательствах, которые позволяют себе жильцы, сохранившие возможность путешествий во времени. Там же изложены и основные признаки подобного вмешательства: жильцы, которые не создают собственных долговременных структур, вынуждены давать информацию  подходящим террористам, снабжать их опережающими технологиями. Террористические группы гибнут, движения распадаются, но при этом военный потенциал человечества в целом – быстро повышается. По сути «гости» обеспечивают для современников постоянный поток «ужасных чудес», с которыми, однако, можно справиться, если приложить  все силы. Получился перманентный «фальшивый» кризис, который должен был дать максимальную военную готовность к запланированной дате. Можно указать еще один признак, не упомянутый А. Лазарчуков: все искусственные кризисы ХХ-го века, организованные жильцами не приводили к появлению антропопустынь – сожженные в войнах города и села очень быстро восстанавливались, не смотря ни на какие катаклизмы люди продолжали населять привычные территории.

Если в запасе есть достаточно много времени, и есть письменные источники эпохи – то можно попытаться изобразить что-то вроде МНВ (по Азимову). Пример этого роман Джека Финнея «Меж трех времен» – там описывается подготовка к остановке Первой мировой войны, и один из героев прямо говорит, что ему бы стоило поговорить буквально с несколькими людьми, чтобы за два-три года до 1914-го остановить приближающуюся бойню. Развязка романа «Конец Вечности» А. Азимова построена по такому же принципу: герои переселяются в прошлое, и там им следует послать единственное письмо Энрике Ферми, что приведет к созданию атомной бомбы (вариант 13). Ситуация досконально просчитана, все ходы известны, осталось только написать заветное сообщение. По этому же варианту можно рассматривать и первый фильм «Терминатор».

И здесь уже возникает проблема: если при всеведении и регулярных «поправках» кризис можно направлять и разрешить по уже известным схемам, то при разовом воздействии можно говорить лишь об импульсе в верном направлении. Кризис сам по себе не разрешиться.

Но не всё так просто

Пример обывательского знания в сочетании с переносом тела и попыткой оказать решающее воздействие на прошлое (вариант 16) – роман С. Буркатовского «Вчера будет война». Герой попадает в 1941-й, в январь. В итоге благополучно «доводит информацию до сведения», однако его мобильный телефон оказывается более убедителен, чем большая часть воспоминаний. На допросах он судорожно пытается вспомнить даты падения городов, фамилии полководцев. Что-то полезное удается вспомнить лишь по конструкторам и ученым. К тому же утечка информации приводит к сдвигу сроков войны на одну неделю, изменению направления главного удара и т.п. Словом, герой честно погибает в бою на подступах к Москве.

Аналогичный случай происходит в фильме «Двенадцать обезьян» – у героя в исполнении Б. Уиллиса есть вполне конкретная задача в прошлом, но крайне ограниченный запас сведений. В результате он запутывается в своем восприятии текущего времени и становится жертвой фатума.

Получается, что остановить кризис, устранить его причины – герои не в состоянии. «Гости» могут ликвидировать одну или несколько фигур, которых считают виновными в грядущих бедствиях, они могу сыграть роль бизнес-ангелов, субсидировав молодых бедных изобретателей, но не больше. Смягчатся формы выражения этого кризиса, привычные для будущего жильцов или подселенцев. Но это вовсе не означает, что кризис пройдет легче. Хрестоматийным примером в литературе о путешествиях во времени стало утверждение, что смерть Гитлера не останавливает Вторую Мировую войну. Можно прибавить, что смерть Горбачева, изменила бы ход истории, но чтобы в СССР спокойно прошло реформирование социализма – требовалось где-то найти своего Дэн Сяо Пина.

Однако описания трудностей, с которыми сталкиваются персонажи, подходящие для вариантов 10-11, 13-14, позволяет вскрыть еще один признак футурического воздействия.

Как жильцы, так и подселенцы будут очень одиноки, а если станут действовать группой – их команда будет слишком явно выделяться на фоне современников. Дело тут даже не в артефактах. Не в жаргоне, не в возможных утечках информации. Дело в гигантском мировоззренческом барьере.  Ведь «гости» воспитаны даже не просто в чужой культуре – сейчас, благодаря глобализации, почти у всех жителей земли надеется пару общих тем для общения. «Гости» знают, как закончатся иллюзии нашей эпохи – чем обернутся морковки, за которыми бежит обыватель, и как изменятся перспективы, на которые рассчитывает «элита». У них совершенно другой ответ на вопрос «зачем жить». И если происходит временной совпадение взглядов «гостей» с чаяниями современников (варианты спасения страны в войне), то остается гигантский пласт собственных иллюзий, которые «гости» привезли с собой, и который чужд современникам.

Как же быть с управленцами? Их-то поймать за руку практически невозможно. Кажется, что можно надеется только на их халтурную работу (забытые на заданиях артефакты, болтовня), но если рассчитывать только на подобные случайности и начать методично искать их вокруг, то остается сразу пройти курс лечения у психиатра. Существует, однако, признак, по которому можно обнаружить и действия управленцев. Вариант 12, действительно, засечь практически невозможно – всевидящие структуры или просто люди смогут исправить свою ошибку. Но вот варианты 15 и 18 уже поддаются косвенной оценке. Невозможность исправлять свои действия, при необходимости получить хоть какой-то результат, приведет к тому, что кризисы будут проходить в маловероятной форме, и их сравнительно легкое разрешение будет порождать новые кризисы, в перспективе куда более тяжелые. Именно это и описывает А. Азимов, показывая результат опеки человечества со стороны «Вечности» – организации, которая следила за остановкой войн, снижением смертности от голода и т.п. Люди так и не вышли из пределов Солнечной системы. О том же повествует и «Берег динозавров» К. Лоумера – попытки решить незначительные проблемы человечества в итоге привели к уничтожению жизни на Земле.

В современности мы должны наблюдать бесконечные попытки отложить, отсрочить некий значительный кризис, найти решение стратегической проблемы тактическими средствами, и при этом временный успех будет неизменно достигаться, но грядущий кризис никуда не денется, он останется и продолжит осложняться. И выход из этого кризиса будет отыскать еще сложнее: ведь при попытках паллиативного решения проблемы  будет упущено время и растрачены необходимые ресурсы.

Наконец, варианты использования прошлого в личных целях. «Гость» желает проявить себя, добиться комфорта в жизни, воплотить свои фантазии и т.п. Как уже говорилось, если он желает затаиться, или просто помочь предкам пережить кризис (трилогия «Назад в будущее» построена вокруг помощи родственникам в окрестные исторические периоды). В интересующем нас контексте важны лишь социальные фантазии – героический образ жизни, жажда власти, стремление принести истинную веру. Вариантов много. Мы будем наблюдать тоже самое мировоззренческое одиночество, что и у гостей, осуществляющих локальное воздействие, но многократно усиленное. «Множителем» здесь выступят собственно мечты жильца или подселенца. – с высокой вероятностью, будучи один раз воплощенными, они сравнительно быстро потеряют для него актуальность. Это барон Мюнхгаузен мог совершать подвиги по расписанию, обычный человек от подобного либо устает, либо ему жутко надоедает рисковать жизнью.

Надо только учесть, что порой для осуществления частных целей потребуются общественные перемены. У В. Звягинцева в книге «Бои местного значения» – передача сознания удалась лишь частично и персонаж, личность которого стала комбинацией между личностью еще не арестованного чиновника и героя-супермена, пытается просто спрятаться в условиях 1937-38 гг. Однако, быстро обеспечить себе «уютный уголок» все никак не получалось. В итоге, произошло досылание личности «жокея», и подселенец в два счета обеспечил снятие Ежова с занимаемой должности.

Перечисление значимых вариантов на этом можно закончить, однако, остается не рассмотренной численность команды. Казалось бы, это четвертый, самоочевидный критерий – организованность «гостей» – и таблицу в приложении надо дополнять новыми вариантами. Но при ближайшем рассмотрении этот критерий оказывается вторичен. Если действует государственная структура, на основе всеведения, ей нечего брать от жителей нашей эпохи, то мы её просто не обнаружим – внедрение опережающих технологий и матриц поведения будет идти свои чередом. Даже если соответствующая структура из будущего просто пытается не допустить искажения известной ей версии истории, опираясь на всечтение (П. Андерсон «Патруль времени») – наши современники заведомо остаются пешками в комбинациях её компетентных сотрудников. Проще манипулировать сознанием предков, чем открывать им правду о тех открытия и бреднях, до которых додумались потомки.  Если в прошлое проваливается группа людей без подготовки (альтернатива в стиле фильма «Мы из будущего»), то в период военных действий они гибнут, почти так же, как все вокруг, а в период мира группа случайных попутчиков рассыпается от внутренних противоречий, каждый из них начинает приспосабливаться к другому обществу  по-своему (И. Чубаха «Римская рулетка», Г. Гаррисон «Этический инженер»). Грамотный одиночка может создать и структуру, да и технику наладить – весь вопрос в том, как скоро ему удастся починить себе коллег-«попаданцев». Степень воздействия на наше общество скорее зависит от той информации, которую могут предоставить «гости», и от проектов, которые они собираются воплощать.

Единственным исключением можно считать внутренний конфликт между «гостями» – как между личностями, так и между организациями. Интрига львиной доли произведений на тему путешествия во времени завязывается как раз вокруг подобных конфликтов (лучший пример тому «Берег динозавров» К. Лоумера, туда же относится и «Одиссей покидает Итаку» В. Звягинцева. Даже «Конец вечности» А. Азимова в итоге разрешается этим конфликтом)  Для авторов внутренняя междоусобица при футурических воздействиях  – способ поднять ценность современников в глазах «гостей», дать повод для раскрытия тайны вмешательства. Авторы довольно ловко конструируют множество ситуаций, когда группа очередных «хроношютистов» несет потери, и для выполнения задания им срочно нужен местный помощник. Но если смоделировать развитие проблемы, то она неизбежно приведет либо у извлечению посвященного человека из нашего времени (вариант – нашего социума, он просто станет чужим), либо к устранению самого временного анклава, в котором «гости» договорились с «аборигенами». В противном случае представители второй группы «гостей» попытаются  переместиться в еще более ранний период и уничтожить всех аборигенов, ставших союзниками враждебной стороны. Как вариант – завербовать их раньше.

Можно построить гипотетическую ситуацию гонки сюжетов: когда в ответ на помощь СССР из нашего времени, происходит симметричная помощь Германии, а поскольку таскать из современности эшелоны с вооружением невозможно, то приходится перемещаться во все более ранние исторические периоды, чтобы обеспечить развертывание промышленности и преимущество в организации войск. В итоге вся жизнь человечества подчиняется условному конфликту, а его организаторы – не достигают своих целей. Даже когда автор очень тщательно конструирует подобное противостояние столкновение – как А. Лазарчук во «Все способные держать оружие» описывает подготовку к битве между линией развития цивилизации майя и линией европейской цивилизации – итог всё равно один: гигантская битва, всепланетная мясорубка, при которой исчезнут очень многие достижения культуры, а победитель все равно останется неизвестен. Правда, автор может ограничить масштаб столкновения: Ф. Фармер в повести «Врата времени» описывает переход немецкого и американского летчиков в параллельный мир. Там, соответственно, каждый примыкает к «своей» стороне, и пытается снабдить её технической информацией. Но противостояние государств довольно быстро теряет сходство с нашей действительностью, и герои уже не проводят собственную линию борьбы, а становятся всего лишь уникальными специалистами.

Поэтому привлечение союзников из местных, с раскрытием им всей картины противостояния во времени – это последнее дело в конфликте между «гостями». Вроде применения химического оружия: конвенция нарушается, санкции будут колоссальными, а выгода ничтожна.

Но как же решать – представляют ли угрозу для нас «гости из будущего», или несут блага новой жизни? На основание частных критериев тяжело выносить окончательные суждения. Тем более, что проекта в целом мы, как правило, увидеть не сможем, и отдельные его части на промежуточных стадиях могут выглядеть весьма угрожающе.

Тот же Красницкий в цикле книг «Отрок», рисует образ подселенца, который в глуши Турово-Пинского княжества начал воплощать собственных модернизационный проект.  Планы его, конечно, патриотические, однако в процессе осуществления этих планов он превращается в типичного феодала  – со своей дружиной, своей сетью осведомителей, ленной системой и т.п. Погибни Михайло Лисовин от шальной стрелы (автор этого не допустит, но всё-таки), его удел, и так мало подконтрольный центральной власти, получит полную независимость – никакие рассуждения о единстве государства людей не остановят. Так что с точки зрения киевской власти, герой уже сейчас (на стадии 10-й части) выглядит опасным сепаратистом.

Если рассматривать только развитие техники, то совсем не всегда оно ведет  к процветанию человека, что в процессе промышленной революции, что после неё. Ведь при всей оригинальности ракет ФАУ, жить в третьем Рейхе – удовольствие маленькое.

Чтобы дать оценку всей системе действия «гостей», необходимо представить, какие кризисы они разрешат и какие спровоцируют – не прямо сейчас, а в максимально отдаленной перспективе. А для подобного «представления» использовать максимально значительные объекты воздействий гостей. Это человечество в целом и условия его обитания – сочетание антропосферы, биосферы и техносферы, причем последние две рассматриваются как обслуживающие системы. Если техника развивается стремительно, а условия жизни населения ухудшаются – то деятельность «гостей» откровенно вредна. Если техносфера уничтожается, и человеку предлагается жить за счет подножного корма, объединяясь с природой – аналогично. Фантастами уже описан случай «смычки» биосферы и техносферы, при котором человек откровенно становился полем экспериментов – А. Лазарчук, повесть «Жестяной бор». Подобное вмешательство вплотную приближается к четвертому граничному условию.

Сложнее определить, каковым будет футурологическое вмешательство по отношению к человеку. Тут возможно указать лишь один достаточно существенный признак: если благодаря своим воздействиям гости будут уменьшать собственное мировоззренческое одиночество (то есть создавать вокруг себя привычный мир), и этот мир не будет вести к деградации антропосферы – резкому сокращению численности, сроков жизни, уровню развития каждого отдельного индивида – то, вероятно, «гости» отождествляют себя с нашими современниками, и полное уничтожение человечества не входит в их планы.

Однако, каждый человек, развивается как личность, в рамках собственной культуры, и футурологическое воздействие на неё может быть разрушающим.  Могут исчезать не только приемы стихосложения, но и целые общественные группы. Каждому самому приходится решать, бороться ему с будущим или нет. Кого из политиков, ученых, почтальонов или простых лежебок можно признать «гостем» – пусть каждый тоже решает сам.

А пока фантасты могут использовать данную классификацию для поиска свежих, нетривиальных ходов в раскрытии темы путешествия во времени.

Приложение 1. Перечень вариантов футурических вмешательств.

(некоторые варианты читатели вольны домыслить самостоятельно)

1.      Проектность + всеведение + жилец (обустройство мира богами языческих пантеонов)

2.      Проектность + всеведение + подселенец (тоже обустройство мира, но уже аватарами богов)

3.      Проектность + всеведение + управленец (завершающие этапы становления структуры «вечников» в  романе «Конец Вечности» А. Азимов)

4.      Проектность + всечтение + жилец («Трудно быть богом» А. и Б. Стругацких )

5.      Проектность + всечтение + подселенец (А.В. Андреев «Главное – воля»: личность современной девушки подселяется в тело Александры Федоровны, супруги Николая II, при этом героиня помнит все прочитанные книг; кроме этого «Одиссей покидает Итаку» В. Звягинцева, та часть, когда герой подселился в Сталина)

6.      Проектность + всечтение + управленец

7.      Проектность + обывательское знание + жилец («Янки при дворе короля Артура» М. Твен)

8.      Проектность + обывательское знание + подселенец («Бешеный лис» С. Красницкий)

9.      Проектность + обывательское знание + управленец (неудачные попытки марионеточными способами создать империю)

10.  Локальные действия + всеведение + жилец («Куси, Савка! Куси!» И. Дубов)

11.  Локальные действия + всеведение + подселенец (одержимость, вселение в тело демона, желающего переустроить мир – отчасти воплощено в фильме «Константин»)

12.  Локальные действия + всеведение + управленец («Конец вечности» А. Азимова (начальные этапы исправления истории, когда эта практика еще не стала системой))

13.  Локальные действия + всечтение +  жилец (фильм «Терминатор») («Одиссей покидает Итаку» – до попыток главной героини создать структуру из людей, которые позже станут главными героями) (Развязка романа «Конец вечности») (А. Дроздов «Интендант третьего ранга»)

14.  Локальные действия + всечтение + подселенец

15.  Локальные действия + всечтение + управленец

16.  Локальные действия + обывательское знание + жилец (роман С. Буркатовского «Вчера будет война», Г. Гаррисон «Крыса из нержавеющей стали спасет мир»)

17.  Локальные действия + обывательское знание + подселенец

18.  Локальные действия + обывательское знание + управленец (неудачные попытки исправления истории – тот мультик, где персонаж мальчишка уничтожил всю науку, но пришлось сдавать экзамен)

19.  Личные цели + всеведение + жилец (маловероятное сочетание – индивиду просто скучно. Это образ пророка, скрывающегося от ФБР)

20.  Личные цели + всеведение + подселенец

21.  Личные цели + всеведение + управленец

22.  Личные цели + всечтение + жилец  (любая попытка уйти в прошлое и хорошо пожить – множество рассказов, где герои сталкиваются с беженцами из будущего. «Лучшее время года» Г. Каттнера)

23.  Личные цели + всечтение + подселенец

24.  Личные цели + всечтение + управленец (полицейский из рассказа Дж. Финнея «Лицо на фотографии», который хотел послать донос в прошлое, чтобы там задержали беглецов из настоящего)

25.  Личные цели + обывательское знание + жилец (В. Конюшевский «Попытка возврата», туда же Р. Злотников «Элита элит» – попадание героев в 1941-й. Герои воспринимают эти события как возможность хорошо пострелять и побегать. Роман превращается в описание компьютерной игры, в которой персонажи хотят развлекаться. Трилогия «Назад в будущее»: герои как правило спасают себя или родственников, полным запасом знаний не обладают, им приходится переселяться самим и терпеть неудобства пребывания в незнакомом времени)

26.  Личные цели + обывательское знание + подселенец (косвенно подходит сюжет джинна, или любого существа, вселяющегося в тело человека для получения удовольствий; например в фильме «Аккумулятор» демон не путешествовал во времени, но с удовольствием переселялся из тела в тело. В. Звягинцев «Бои местного значения» – передача сознания удалась лишь частично и герой, личность которого стала комбинацией между личностью еще не арестованного чиновника и героя-супермена, пытается просто спрятаться в условиях 1937-38 гг.)

27.  Личные цели + обывательское знание + управленец (попытки обеспечить хорошую судьбу своих предков или свою собственную с помощью мелких «чудес» на расстоянии. Пример: «Преступление в другом времени» – герой буквально запутался в попытках исправить свою ошибку, снова и снова возвращаясь на несколько часов в прошлое, и пытаясь «организовать» счастливый финал истории)

---

[1] Более реалистичный вариант того же сюжета да в книге А. Ивакина «Мы погибнем вчера»

[2] Возникает вопрос: не ли между всчетением и обывательским знанием еще одной категории «профессионального исторического знания». Ведь если человек основательно изучит, например, эпоху становления халифата, будет знать языки, то при попадании в то столетие, ему будет значительно легче стать своим. В то время как обыватель, угодивший в седьмой век нашей эры, скорее всего будет помещен среди общественных низов.

Но разве при попытке воздействия на домонгольскую Русь необходимо читать все книги по истории доколумбовой Америки? Нет, это избыточное знание. Всечтение, при ближайшем рассмотрении, не требует для  управление ходом истории абсолютно всех данных. Надо обеспечивать наличие существенных, критически важных. Поэтому те историки и просто сведущие люди, которые могут организовать необходимое воздействие на основе собственных знаний, могут считаться «всечитающими», а прочие – обыватели. Но, как уже говорилось, сейчас ноутбук может содержать информации больше, чем голова любого историка. Потому чем дальше, тем отчетливее грань между «всчетением» и «обывательским знанием» определяется не столько профессиональной осведомленностью (хотя она необходима в полевых условиях), сколько доступом к базам данных.

[3] В СССР это было строительство линкоров (в 1936-41 гг.), на которое затратили очень большие деньги, ресурсы, но после войны недоделанные остовы морально устаревших кораблей, пришлось пустить на металлолом.

[4] http://zhurnal.lib.ru/z/ziganshin_s_o/ideia.shtml – страница романа «Третий фронт» на Самиздате

[5] Например, «воплощается» героем в романе В. Конюшевского «Попытка возврата».

[6] Многоствольные орудия той эпохи именовались аргамаками, сороками и батарейками. А.Б. Широкорад «Энциклопедия отечественно артиллерии» Минск.: Харвест, – 2000г.

[7] В романе Е. Войскунского и И. Лукодьянова «Очень далекий Тартесс» – как одно из фантастических допущений  описывается античная ядерная бомба, но это допущение не выдерживает никакой реалистичной технической критики.