Биологическая организация человека будущего на материале литературных произведений-антиутопий

Автор: Дыдров Артур Александрович
Темы: культура и искусство, природа человека

Еще во второй половине XX столетия обострились проблемы вмешательства науки в отдельные сферы жизни, ответственности ученых перед обществом за предложенные и реализованные технологии. Конечно, человек не мог обойти вниманием и самого себя, и желание «стать лучше» было обращено не только к интеллекту, но и к биологическому строению.

В начале XXI столетия, как отмечал Б.Г. Юдин, неожиданно обострился интерес к такой, казалось бы, антикварной проблеме, как природа человека.

Непосредственная причина обращения внимания к природе человека, по мнению автора, – это перспективы, часто отдаленные, таких воздействий, которые смогут вызвать в человеке радикальные изменения [6].

Авторы концепций таких радикальных изменений убеждены, что у человека будущего изменится и интеллект, и биологическое строение. Очень часто они не обращают внимания или стараются не обращать внимания на возможные побочные эффекты таких изменений.

Человек с достаточно давних пор предлагал экспериментировать с представителями своего рода, надеясь на качественное улучшение функциональности организма и построение иной социальной среды. Законодательство и мораль совместно боролись против такого рода экспериментов, предполагая их возможные негативные последствия. Законы как европейского континентального права, так и других правовых семей, официально характеризуют попытки изменения клеточной структуры человека, генетические эксперименты и другие идеи подобного рода как антигуманные, а общественное мнение часто объявляет такие идеи откровенно вредными.

Однако прямо или косвенно, ряд авторов XX века (некоторые их них еще в первой половине столетия) предупреждали общество о потенциально грозящей опасности потерять частичку себя самого – человека. Человек рисковал утратить свое изначальное, «природное», «натуральное» строение и риск, по существу, не исчез до сих пор. Авторы, особенно остро предвидевшие такие изменения, создали плеяду антиутопий, где как отрывочно, так и целостно изобразили биологическую природу человека в том состоянии, которое казалось им максимально опасным и неприемлемым.

Среди этих авторов – Олдос Хаксли, Станислав Лем, Аркадий и Борис Стругацкие, и некоторые другие.

Некоторые современные футурологи, обеспокоенные радикальными изменениями, нависшими над человеком и человечеством, с охотой прибегают к материалам антиутопической традиции. Так, «постчеловеческое будущее» рисуется футурологом Фрэнсисом Фукуямой довольно однозначно, с огромной долей пессимизма. Само по себе понятие «постчеловек» уже может оставить двоякое впечатление – положительным или отрицательным с учетом системы общечеловеческих ценностей явлением будет эта стадия, насколько человек уйдет от человеческого состояния – вопросы, на которые футуролог вслед за антиутопистами дает все же не самые радужные ответы. Пути в будущее прокладывает биотехнологическая революция. Исходное представление о постчеловеческом будущем автор очерчивает путем сопоставления двух популярнейших антиутопий – «1984» Оруэлла и «О дивный новый мир» Хаксли. Обе они, по мнению Фукуямы, предвосхитили две большие технологические революции: базисом первой являются информационные, то второй – биологические технологии [4].

Наиболее пристальное внимание на биологическую организацию человека будущего обратил английский писатель О. Хаксли. По мнению Фукуямы, люди в «дивном мире» перестают быть человеческими существами. Они больше не борются, у них нет желаний, любви, они не чувствуют боли, не встречаются с ситуациями сложного морального выбора, у них нет семей, они не делают ничего того, что мы связываем с человеческим существованием. «Прекрасный новый мир» – не грубое насилие над природой человека, а ее радикальное преобразование, который можно определить как полный отказ от нее во имя чего-то другого.

Самая страшная угроза биотехнологии, по мнению Фукуямы, в том, что она изменит природу человека, приведя нас на «постчеловеческую стадию» истории [4].

Футуролог прав не во всем – действительно, существа «нового мира», сквозь призму нашей системы ценностей, того, как мы осознанно, пусть и фрагментарно, воспринимаем человека и человеческое, отдаляются от понятия «люди» – негативные эмоции подавляются препаратом «сома», но это не означает, что у этих существ отсутствуют желания. Их главное и осознанное желание – потреблять и знать, что потребности удовлетворены. Другой вопрос – какого рода эти потребности. С точки зрения Хаксли, читатель вряд ли сможет назвать эти потребности «духовными», «высокими», принципиально отличающими человека от представителей животного мира, потому человеческая жизнь все более сосредотачивается на решении проблем, вызванных именно биологической организацией.

Создание «нового человека» «дивного мира» напоминает конвейерный процесс с заранее преопределенным результатом – известны практически точно характеристики получаемого продукта. Влияя на биологическую организацию нового «человека», руководители такого социума создают искусственную стратификацию, создавая продукты для изначально определенных занятий, с известными характеристиками интеллекта и физиологии («Чем ниже каста … тем меньше поступление кислорода. Нехватка прежде всего действует на мозг. Затем на скелет») [5].

Особое место в обществе занимают центры создания новых особей – творцы «постчеловека»: «Здесь у нас зал оплодотворения – сказал Директор Инкубатория…» [5]. Данные центры действовали на основании выработанной процедуры –  «Одно яйцо, один зародыш, одна взрослая особь – вот схема природного развития»; «Яйцо начинает почковаться, и взамен одного мы получаем несколько десятков человек» [5].

Метод «почкования» поддерживает основную ценность нового мира – стабильность или «закрепление достигнутого счастья», создавая одинаковых во всех аспектах, стандартных людей (даже если они и поделены на группы, то одинаковость наличествует в рамках групп). Прагматизм такого подхода вполне очевиден и подкрепляется мыслями важного функционера «дивного мира» – вышеупомянутого директора Инкубатория: «Девяносто шесть тождественных людей, работающих на девяносто шести тождественных станках» или «Любовь к природе не загружает фабрики заказами. И было решено отменить любовь к природе..» или  «Какая это была глупость – допускать игры … не способствующие росту потребления» [5].

Избранные люди «мира» Хаксли считают вправе подменять собой законы природы, создав жесткую схему появления человека – «…мы предопределяем, приспособляем, формируем. Младенцы наши уже раскупориваются уже подготовленными к жизни в обществе – как альфы или эпсилоны, как будущие работники канализационной сети или же как будущие … директора инкубаториев» [5].

Таким образом, формирование человека с заранее необходимыми создателям социума качествами, определение на уровне изначальной биологической организации системы его ценностей – вот общая «формула» функционирования общества будущего по сценарию Хаксли.

Еще менее очевидным зло представляется в антиутопии С. Лема «Возращение со звезд». Произведение, на первый взгляд, может даже показаться утопией в известном смысле слова, однако автор все же позиционировал ее как «анти». Люди мира, созданного Лемом, практически не подвержены процессу старения: «Седина означает старость. Никто сейчас не седеет, Брегг, до восьмидесяти, да и после это довольно редкий случай» [1]. Потому в разговоре с пилотом космического корабля девушка, узнав, что герою только 40 лет, наивно заявляет – «Я думала сто» [1].

Человечество научилось останавливать старение – пожалуй, наиболее печалящий человечество процесс: «Есть соответствующие препараты, лекарства, останавливающие процесс поседения» [1]. Люди этого мира достаточно одинаковы – элегантны, нежны и более миниатюрны, чем фигуры старого общества. Так, герою старого мира – пилоту-межпланетнику –  заявили: «Вы иной, Брегг. Во-первых, ваши размеры». «Исчезнувшие пропорции…». «Вы немного великоваты» [1].

Ну что же плохого, с наших позиций, в приостановлении процесса старения? Ничего. Однако, вмешательство в природу человека на этом не оканчивается. Корректировка сущности человека вновь происходит с помощью вмешательства медицины. Цель и сущность таких изменений заключена всего в одной мысли – «Теперь нет хищников, Брегг… бетризация…» [1].

Технология изменения человека описана не столь детально, по сравнению с Хаксли, однако она тоже начинала применяться на начальном этапе жизни: «В раннем периоде жизни воздействовали на развивающиеся лобные части мозга группой протеолитических энзимов. Результат был неплохой, агрессивные влечения снижались на 80-88 процентов, исключалась возможность ассоциативных связей между актами агрессии и областью положительных ощущений…» [1]. Более того, было известно, что перемены не сказывались отрицательно на развитии интеллекта и формировании личности, человек просто не убивал и не хотел убивать, ему стало омерзительно все, что связано с убийством.

На первый взгляд, и это весьма утопично – человек, наконец-то, избавился от мысли о насилии. Вмешательство в природу даже как будто обосновано и необходимо, однако обратим внимание на то, что нового человека воротило от всего, что и связано с насилием, даже косвенно, а, следовательно, с отвращением он стал относиться и к «небетризованным», людям старого мира – «Бетризованная молодежь чуждалась собственных родителей. Не разделяла их интересов. Питала отвращение к их вкусам» [1].

Другие известные авторы зачастую гораздо меньше уделяли внимания биологической организации человека, их более интересовал внутренний мир «постчеловека», тем не менее, обозначенные выше писатели осознавали особенно остро, что в связи с экспериментами с телом человека, может измениться и его внутренний мир, более того, экспериментаторов часто интересовало даже не тело само по себе, а тело как «проводник» к душе (именно тут возникает практически хрестоматийный пример из книги «О дивный новый мир» – совмещение болевых эффектов, наносимых детям, и одновременная демонстрация им цветов и книг – ценного и прекрасного в старом мире, но не нужного в новом, а потому на уровне подсознательного неприятия подлежащего искоренению)

Одной из наиболее острых проблем XX столетия стало и замещение отражения бытия в сознании человека. Попытки человечества создать иллюзорное бытие, или «квазидействительность» были критично, с опасением восприняты авторами. Их волновал потенциально грозящий полный отрыв человека от действительности. Станислав Лем в «Футурологическом конгрессе» изобразил, пожалуй, наиболее гротескную картину – человечество употребляет целый спектр препаратов и всеми органами чувств воспринимает окружающий мир, как полный изобилия и спокойствия. В объективной реальности же миром управляют роботы, давно подчинившие себе человека и глумящиеся над его ничтожеством: «В толпе преобладали роботы – с распылителями, дозиметрами и опрыскивателями.  Они  следили, чтобы каждый прохожий получил свою порцию аэрозольной пыльцы,  но этим не ограничивались. За влюбленной парой, шедшей под руку  (ее спина была в роговой чешуе, его  –  в  пятнистой  сыпи),  тяжело шагал робот-цифрак с распылителем, методично постукивая  воронкой по их головам, а те – ничего, хотя зубы у них лязгали на  каждом шагу» [2].

            Более «гуманную», но, тем не менее, устрашающую картину рисуют братья Стругацкие в повести «Хищные вещи века»: «…наступит час, и невидимое излучение грезогенератора,  который  я  вместе  с  публикой склонен  называть  именем «Дрожка»,  исцелит нас,  исполнит оптимизма,  вернет  нам  радостное  ощущение бытия». Мир «хищных вещей» заставляет человека потреблять, и когда человек испробует практически все возможное и бытие наскучит ему – предлагает испробовать «слег» - своеобразный наркотик – звуковой, совмещающийся с использованием таблеток, дающий непередаваемые, неопробованные ранее ощущения грез [3].

В целом, обозначенные нами примеры из антиутопий XX столетия объединяет беспокойство за человеческое, по мнению писателей, в человеке и степень его сохранности в будущем. Авторы антиутопий следуют единой, общей линии – изображают возможное, угрожающее псевдобытие и предупреждают о вмешательстве в развитие биологической организации человека, что непосредственно изменит и душевно-духовное состояние индивида, избавив его от индивидуальности, с нашей точки зрения, приобщив к новому, стабильному миру, ставящему стабильность во главу угла, отождествляющему неизменность форм бытия и сознания с всеобщим счастьем, отсутствие конфликтов – с величайшим достижением человека и человечества, не обращая внимания на цену, которую платит каждый для реализации кем-то задуманной программы

Список литературы:

1. Лем, С. Возвращение со звезд // О дивный новый мир: [сб.] – М.: АСТ: АСТ МОСКВА: ХРАНИТЕЛЬ, 2006. – 1085 с.;

2. Лем, С. Футурологический конгресс. – М.: АСТ: АСТ МОСКВА: ХРАНИТЕЛЬ, 2006. – 764 с.;

3. Стругацкие, А. и Б. Хищные вещи века // Хищные вещи века. Чрезвычайные происшествия. Полдень, XXII век: [сб.] – М.: АСТ, 2007. – 666 с.;

4. Фукуяма, Ф. Наше постчеловеческое будущее. Последствия биотехнологической революции. – М.: ООО «Издательство АСТ», ОАО «ЛЮКС», 2004. – 349 с.;

5. Хаксли О. О дивный новый мир // О дивный новый мир: [сб.] – М.: АСТ: АСТ МОСКВА: ХРАНИТЕЛЬ, 2006. – 1085 с.;

6. Юдин, Б.Г. О человеке, его природе и его будущем // Вопросы философии, 2004, №2.