Кто мы, где мы и зачем? Эволюция сверхличности. Краткий очерк истории человечества, а заодно и послечеловечества

Автор: Мирошниченко Андрей Александрович
Темы: общество, природа человека, социальная философия

Похороны – колыбель человечества

Перво-наперво необходимо выделить собственно предмет измышлений – человека – из других сущностей.

Обычно обособление человека от природы, то есть от обезьяны, связывают с речью. Это комплимент самим себе. Речь не является принципиально иным, сущностным качеством человека. В какой-то степени простейшими системами звуковой сигнализации обладают и животные. Хотя бесспорно то, что сигналы животных не замещают эмоции, а являются ими. То есть сигналы животных не являются символами.

Поэтому сказать, что животные тоже имеют речь – мы не можем. Но мы должны признать, что человеческая речь имеет, хотя бы и слабые, но аналогии в животном мире.

Другая концепция выделяет человека из природы посредством труда. Есть даже такой символ веры: труд сделал из обезьяны человека. Но, во-первых, все-таки не из обезьяны, а во-вторых, орудийные операции в какой-то степени также присущи некоторым высшим животным. Например, те же обезьяны умеют пользоваться палками. Некоторые животные даже умеют преобразовывать окружающую среду – бобры, например. Еще есть пчелки – мы их считаем очень трудолюбивыми. А трутни в пролетарской культуре – плохие.

Конечно, мы должны признать, что человеческое качество труда неизмеримо выше – человек ведь не только пользуется орудиями труда, но и умеет их изготовить. Но все-же попытки опосредовать воздействие на окружающий мир с помощью инструмента мы можем наблюдать и у животных.

А вот еще симпатичная концепция становления человека. Она связана с сексом. По какой-то непонятной прихоти прачеловек стал ходить на двух ногах и выпрямился. Причину сейчас назвать трудно: либо ему надо было освободить руки для того самого труда, либо он спустился с дерева, но сохранил наземно-лазательный способ передвижения, либо ему так было назначено… Но прямым следствием прямохождения стало разнообразие поз полового сношения.

В самом деле, чисто с технической стороны животное может совокупляться только определенным образом, а человек – хочешь так, а хочешь эдак. Такую возможность ему дает именно прямое вертикальное устройство тела.

Когда возникают варианты действий, появляется выбор – в данном случае выбор поз для полового сношения. Сознание начинает представлять, воспроизводить эти варианты, чтобы совершить операцию выбора. Так появляется эротическое мышление – отвлеченные представления о том, как самец совершил бы половой акт.

Возможно, именно возможность выбора сексуальных поз привела к развитию сознания и сделала человека человеком. Таким образом, в основу взрывного развития умственных способностей человека кладется эротическая фантазия.

Кстати, это очень сексистская гипотеза, поскольку субъектом эротической фантазии, очевидно, является мужская особь, а объектом – женская. (Можно даже вспомнить, что и мозг у мужчин изрядно больше, и вообще.)

С тех пор так дальше и пошло, что носителем наук и искусства, а также просто преимущественных умственных способностей является мужчина. До самых наших времен, когда взвинченный культ женского оргазма уравнял мужчин и женщин в праве на эротическую фантазию.

Прямохождение позволяет также секс лицом к лицу. А это ведь очень информативный контакт. Наблюдение мимики при сексе родило в прачеловеке умение сопереживать. Нет сомнения, что именно из-за этого заурядная физиологическая процедура стала сопровождаться любовью. Всего-то несколько тысячелетий секса лицом к лицу и пожалуйста: вот она, формула любви.

В общем, это красивая гипотеза – определять человеческую сущность через эротизм, давший импульс развитию мыслительных способностей. Но эта гипотеза несколько парадоксальна – человеческую сущность она определяет через фантазии по поводу животных потребностей. Что несколько противоречит идее поиска той отправной точки, в которой человек решительно отделился от животного мира.

Кроме того, эротическая гипотеза так или иначе относит нас к теории эволюции: будто бы в рамках одного вида возможны такие эволюционные изменения, как хождение на четвереньках, а потом прямохождение… А теория эволюции в последние десятилетия сильно сбоит, особенно на межвидовых стыках. Ну, не управляет естественный отбор превращением одного вида в другой.

В общем, три описанные гипотезы: речь, труд, эротизм – конечно, дают нам некоторые отличительные черты человека, но не устраивают с точки зрения достаточности и исключительности заглавного человеческого качества.

Очевидно, если мы ищем сугубо человеческие черты, то они должны неким решительным образом вырывать человека из природы. (Хотя понятно, что физическая бренность человека все равно в природе проистекает.)

Вообразим специальную таблицу существ с тремя ячейками, где в левой ячейке стоит зверь, в средней – человек, а в правой – Бог, или высший разум. Понимая физическую принадлежность человека к роду зверей, необходимо найти такое его качество, которое убедительно его от зверей отличает. И, как видно, приближает к Богу.

Искомое исключительное качество человека – погребение умерших. Ни один зверь не хоронит своих мертвых – незачем. Прачеловек стал человеком тогда, когда закопал или предал огню или убрал каким-либо иным образом с глаз долой тело умершего соплеменника. Похоронный ритуал сделал человека человеком.

Зачем ему это было нужно? Спросить не у кого, но можно предположить, что это есть первая сознательная (читай: человеческая) реакция на смерть. Вот тело, такое же, как прежде, когда бегало. Но оно утратило некое качество, которое делало это тело соплеменником. Произошло что-то необратимое. И хотя вроде бы все на месте, но какая-то важная часть ушла. Форма утратила содержание. Теперь бы мы сказали: тело лишилось души.

Видимо, осознание разделения на тело и душу есть первая и важная работа прачеловеческого ума. Мертвый, лишенный души соплеменник – пугает.

Это страх смерти, который почему-то заставляет прятать бездушное тело. Смысл именно в этом – увидев, что тело стало отдельно от души, спрятать его.

Даже этимологически русские слова донесли сей смысл: «похоронить» – схоронить, спрятать, «погрести» (погребение) – загрести, закопать. Другие способы погребения – сожжение, отдание зверям, отправление на плоту по реке – сути процедуры не меняют. Племя избавляется от тела умершего соплеменника, в котором почему-то больше нет духа и души. Не бросает, как попало, а избавляется определенным образом.

Так появляется самый первый ритуал, который имеет, несомненно, религиозное значение, сохранившееся на протяжении всей истории человечества. Из этого можно также сделать вывод, что первые проблески сознания были религиозными. И вопрос преодоления страха смерти является базовым для всех и любых религий, на него надстраиваются все прочие этические и мироустройственные постулаты.

Теперь понятно, что погребение как осознание раздельности души и тела, как осознание смерти – куда как более существенная человековая характеристика, чем речь, служащая для соорганизации охоты и защиты, чем труд, служащий удовлетворению потребительских потребностей, чем эротизм, служащий получению удовольствия от продолжения рода.

Необходимость погребения, свидетельствующая о страхе смерти и осознании жизни, и, в конце концов, осознании себя, – вот свойство, помещающее человека на свое, человечье место в таблице существ между зверем и Богом. Зверь не осознает смерти, Бог бессмертен. Ни  тому, ни другому не грозит личный опыт смерти. И только человек…

С этого начинается уже не просто история биологического вида, но история человечества.

…В произведениях искусства до сих пор часто используют такой прием: герой умирает, его хоронят, и тут же автор показывает младенца – нового человека, новую жизнь. Религии с переселением душ – они примерно про то же: смерть есть рождение. Многоликий ритуал преодоления смерти рождением, используемый в религиях, в искусстве и даже в обыденном сознании, – суть разбитая на миллионы частных случаев глобальная метафора зарождения человечества. Потому что похороны – и есть рождение человека. Не просто в символическом, но в самом прямом историческом смысле. Впервые похоронив, первый человек появился.

А откуда он взялся до похорон («чьих вы?»)?

И зачем?

Об этом позже.

Колесо, хлеб и письмо

Похоронив мертвого, человек стал развиваться человеческим образом. Тут уж пошли в ход и речь, и труд, и эротические фантазии. Ну и каннибализм как политтехнология.

Самые первые и самые великие человеческие открытия с каждым разом прочнее и надежнее удостоверяли обособленность человека от природы. Огонь и одежда, сложно-составные орудия вроде лука – все дальше отдаляли человека от животного образа жизни.

А однажды человек научился не только хорошо добывать природу, но и выращивать ее. Этот прорыв, когда человек перешел от охоты к животноводству и от собирательства к земледелию, называют неолитической революцией. Раньше он за зверями гонялся и убивал для немедленной еды. Потом избыточно пойманных начал не убивать, но привязывать подле дома про запас. Потом и вовсе стал их выращивать на подворье. Ну или кочевать вместе со стадами, постепенно приручая их. Аналогично со злаками, яблонями и прочими тыквами: прежде люди искали нужных плодов и корений, потом научились выкапывать и сажать их в удобных окрестностях.

В самом деле, это гигантский скачок в сознании и технологиях. Сказывают, от той поры нам достались колесо и хлеб – практически в неизменном виде. Хлеб бездрожжевой – маца, лаваш, лепешки – его рецепт не поменялся за эти 10-15 тысяч лет. Берется зерно, мелется на камнях, замешивается на воде, выпекается на очаге. Это самый древний кулинарный рецепт. С тех же времен человек водит особую дружбу с лошадьми и собаками, чуть с более поздних времен – с кошками, оттого те более независимы.

Но при всем величии и даже поэтичности первых открытий, они все еще служили для взаимодействия человека с матерью-природой. Огонь, колесо и земледелие помогали преобразовывать природу и лишь тем самым, вторично – увеличивали человеческое в человеке.

Собственно человеческим, безотносительным к природе, является изобретение письменности.

Человек без письма жил в потемках «здесь и сейчас». Устная традиция была способна сшить время лишь на несколько поколений, и то руками, то есть устами, отдельной касты профессионалов – сказителей.

Первые письменные опыты человечества, дошедшие в том или ином виде до наших времен, насчитывают несколько тысячелетий. Нейроны мозга, породившие мысль, записанную на камнях пирамиды, давно обратились в прах, а мысль, порожденная ими, пронесена сквозь тысячелетия. Это исключительно антиприродно.

Изустная традиция ограничена временем, и уж тем более она ограничена пространством. У нас нет и не может быть никаких изустных преданий из опыта древних египтян или майя. Но есть их записи.

Уточнить не у кого, поэтому и за домыслы никто не осудит: письменность была придумана древними египтянами. Очевидно, это была некая эволюция пиктографических рисунков, изображающих человека, животных, окружающие и бытовые предметы, орудия, оружие и так далее.

Рисунки постепенно становились комиксами, но они еще не были кодом – их невозможно было оторвать от их содержания. Их нельзя было читать, их можно было только толковать. Чтобы передать рисунками все огромное число вещей и понятий, приходилось, по сути, каждый раз «рисовать действительность». Это еще не письмо, это изобразительное искусство.

Очевидно, переход от рисунков к знакам был обеспечен бухгалтерской потребностью – потребностью счета. Вторая древнейшая профессия – это бухгалтер, а отнюдь не журналист, как тут злословят некоторые.

Именно потребность в счете дала человеку первый опыт отвлеченной идеи, зафиксированной в знаке. Если необходимо сообщить, что приплыли три воина, надо на дуге нарисовать три вертикальные черточки. Количество приплывших воинов, переданное черточками, «сидящими» в лодке, очень легко приводит к пониманию, что количество черточек может передавать идею количества вообще – применительно к любым вещам. Эти трое в лодке начали самую первую оцифровку действительности. Зачем-то.

Ровно эта изобразительная идея с черточками применяется в римских цифрах: троим в лодке надо нарисовать крышу – и получится римская цифра III. Сестринская версия используется в арабских цифрах, которыми пользуется человечество и поныне – в арабских цифрах идея количества передается соответствующим числом углов в начертании каждой цифры.

Забавный оксюморон – первые цифры обязательно были аналоговыми! Любопытно бы проверить все известные древние системы записи счета. Наверняка там те же черточки или точки или еще что-нибудь непременно аналоговое – считабельное простым перечетом.

Когда общественная организация стала настолько сложной, что потребовалось вести учет имущества, владений, династических прав и времени (сезонов), пришлось кодифицировать пиктограммы, то есть присвоить им более-менее отвлеченные значения. Так появились идеограммы – записи понятий. Иероглиф – это идеограмма, значок идеи. Ранний иероглиф еще похож на то, что изображает, но уже содержит и отвлеченную, обобщенную идею. Многие поздние иероглифы – совсем уже не рисунки. Среди них даже есть буквы – записи звуков.

Итак, первые письменные свидетельства были амбарными книгами, календарями и кодексами религиозно-династических прав. Эта бюрократическая функция избыточна для первобытного общества. Поэтому можно сказать, что до письменности люди жили первобытным укладом, близким дикой природе, а с письменностью зародилась цивилизация.

Коль скоро письмо было синтезом рисунка и счета, то вполне можно даже установить примерный возраст письменности. Календарь с солярным годом и лунарным месяцем, которым мы пользуемся и поныне, – он древнеегипетский с римской глазурью. Египетский календарь отталкивался от некоего соположения Сириуса и Солнца на широте Нила. Это соположение случалось раз в тысячу с небольшим лет. Астрономы даже могут назвать точную дату в глубоком прошлом, которая стала стартом нынешнего календаря. Говорят, особо подходят 4241 и 2781 годы до нашей эры. В 2781 году вроде бы уже были придворные записи, содержащие изрядную династическую историю. Если так, значит, возникновение календаря, а с ним и письменности, стоит привязывать к концу пятого – началу четвертого тысячелетия до нашей эры.

Впрочем, детали не важны; детали отнимают много внимания, прибавляя мало смысла. Важна тенденция, важен масштаб периода. В зачатке первых египетских царств человек сделал самый большой рывок из болота своей природности – впервые стал цивилизованным. Понятно, что цивилизационная волна от брошенного в трясину первого пергамента расходилась долго. И не до всех уголков планеты еще дошла. – не все народы еще грамотны. Но точка старта примерно определена.

Величие этой точки почти сопоставимо с первым погребением, отделившим человека от животного. Постепенно, благодаря письму, звук превратился в букву, а человек прямоходящий – в человека действительно разумного. Письмо родило или сопутствовало рождению бюрократических институтов, то есть государственных отношений, то есть общественных отношений такого уровня, который и называется цивилизацией.

Человек пишущий впервые формализовал, выкуклил свою социальность. А именно социальность наше наивное сознание считает ключевой характеристикой человека. И хотя это заблуждение, но оно очень важное; в конце концов, если мы верим, что социальность делает нас людьми, то таки да – она тоже принимает в этом участие.

Можно еще интересно порассуждать, какие возможности для роста над собой открыло письмо человеку в плане художественного и научного осмысления действительности. Но самое, пожалуй, главное: в тех самых отвлеченных черточках, передающих количество воинов в лодке или зерна в кувшине, впервые оформилась идея информации. Это была первая в буквальнейшем смысле оцифровка действительности. Первую информационную революцию совершили древнеегипетские жрецы, кардинально уменьшив в человеке количество природы и возрастив количество разума, так как информация, бесспорно, – субстанция не природная, но рАзумная.

И если мы говорим, что суть человеческого мышления – отвлеченные операции, то информация – квинтэссенция отвлеченности, квинтэссенция человечьего разума (хотя определение «человечьего» уже можно начинать убирать – разума вообще). Работая с информацией или в информации, человек ничему в природе не подражает и не служит своим природным потребностям.

Иногда даже кажется, что информация может оперировать сама собой безо всякого оперирующего субъекта. Но на собственном опыте мы все-таки видим это так, что кто-то обязательно схватывает и осуществляет информационные процессы, а именно – мы сами. Мы мним, что она у нас на службе. Но являемся ли мы на самом деле при этом операторами информации или просто ее индикаторами – это вопрос. Вопрос религиозный.

В конце концов, возможно и такое, что информация – субстанция объектная и операбельная, но операторы – не мы или не всегда мы.

Галактика Гуттенберга и Галактика мультимедиа

Разделение речи на устную и письменную, произведенное египетскими жрецами в интересах своих фараонов и всего человечества, завершает этап очеловечивания человека. И начинает этап перехода человека в какую-то другую ипостась, связанную с умом во все большей степени, чем с физической природой тела. С этого момента роль ума в человеке зачем-то стала расти, а роль тела – уменьшатся. Все это выглядит, как подготовка к некоему переходу.

Важными вехами на этом пути было изобретение печатного станка в XV веке и телевещания – в XX-м. (Под телевещанием здесь следует понимать любую передачу информации без посредства физических носителей – бересты, папируса и бумаги. В этом смысле радио, телевидение и Интернет вполне можно объединить одним термином – телевещание.)

Наука боготворит Гуттенберга, потому что он модернизировал процесс передачи букв настолько, что это обеспечило научным знаниям кумулятивный эффект и родило саму науку. Но это взгляд с невысокого пригорка. Гуттенберг улучшил количественные характеристики письма: скорость, объем. Да, это дало и качественный эффект, но менее радикальный, чем, скажем, сама идея записывать речь, отделять ее от человека. Гуттенберг всего лишь улучшил способность человека расставаться со своей речью и приобщаться к речи других. Он обеспечил человеку больше знаний, больше ума, вывел его на новую орбиту – дальше от земли-матушки.

После Гуттенберга было логично ожидать новой модернизации способа передачи информации – и она состоялась. Человек научился отделять и передавать звучащую речь – фонограф, радио. Потом научился отделять и передавать динамичные изображения с речью – кино, телевидение. Ну а потом Интернет сделал медийные возможности всенародными. Кто хочет, тот и передает – хоть текст, хоть звук, хоть изображение.

Если печатный станок учредил Галактику Гуттенберга, то изобретение радио, телевидения и Интернета открыло Галактику мультимедиа.

В древней акустической галактике для передачи информации нужен был ее источник – собственно человек говорящий. Ну или его заместитель. В общем, кто-то должен был говорить – прямо в ситуации восприятия, а не до и не поодаль.

Письмо сделало присутствие источника информации необязательным. Потребность в физическом человеке сильно уменьшилась. Гуттенберг еще больше поспособствовал этому – если до него человек был нужен хотя бы для того, чтобы сделать запись, то теперь записи делает печатный станок.

Теперь же, в Галактике мультимедиа, передача информации обходится не только без присутствия самого источника информации, но и вообще без физических носителей вроде бумаги. Не нужно этого больше.

Конечно, все равно нужен автор текста, но автор – уже не совсем физическая инстанция. Автор – уже точно не зверь. Зато авторство – это уже вполне характеристика Бога. Собственно, одна из ключевых.

Сгущенка времени, обратный отсчет и точка «ноль»

Во всем этом угадывается некая последовательность и логика. Человек – некое промежуточное звено между зверем и Богом, но при этом промежуточность человека нестатична, не является его конечным состоянием.

Конечно, есть концепции, полагающие человека ареной борьбы животного и божественного начал. Но можно представить дело и так, что человек есть динамика перехода от природы к разуму. То есть человек, – это сущность не законченная, а являющая собой исторический или даже биологический переход – от зверя к Богу, хотя фигуру Бога здесь надо трактовать очень широко или лучше вообще пока не трактовать.

На более ранних стадиях этого перехода в человеке было больше природного, на более поздних – больше разумного, или информационного.

Как ни странно, но вполне можно даже посчитать историческую размерность этого перехода.

Человек цивилизованный, то есть окончательно оторвавшийся от природы, насчитывает около 6000 лет – от изобретения письма. Галактика Гуттенберга существует около 550 лет. Галактика мультимедиа – посчитаем от средней даты между изобретением радио и Интернета, а она выпадает на изобретение телевидения – насчитывает около 50 (для ровного счета) лет. Составляем простую пропорцию для вычисления срока существования Галактики мультимедиа: берем за базовый коэффициент отношение возраста Галактики Гуттенберга к возрасту Письменной галактики: 550/6000. Делаем предположение, что прогрессия сужения галактик сохраняется. Значит, отношение исторических размеров Галактики мультимедиа к Галактике Гуттенберга должно давать такую же пропорцию. В общем, эта высшая математика дает нам цифру 50 – историческими пропорциями примерно таков должен быть отмерен срок для Галактики мультимедиа. 50 лет от распространения телевидения указывает примерно на 2000 год. Может, в нем все-таки что-то случилось?

… Столько много сложных вычислений в одном абзаце – для гуманитарного мозга большая нагрузка, наверняка там есть ошибка в расчетах. Проще взять возрасты информационных галактик в ряд. Возраст акустической галактики – ну, пусть будет 30000 лет. Галактика Письма – 6000 лет, Галактика Гуттенберга – 550 лет, Галактика Мультимедиа – 50 лет. 30000, 6000, 550, 50 – пусть бы даже периодичность между этими числами кривая, но сам ряд чисел дает нам совершенно ясную метафору обратного отсчета.

Акустическая галактика, Галактика письменности, Галактика Гуттенберга и Галактика мультимедиа – эти информационные галактики не сменяют друг друга, а вписываются друг в друга, как круги меньшего радиуса. Идея галактик, особенно идея сужающихся, сбегающихся информационных галактик, очень наглядно показывает, что сужение явно стремится к какой-то точке.

Сгущение исторического времени – концепция не новая. Можно взять массу других исторических прогрессий, в которых нарастающая концентрация человеческой активности близится к некой конечной точке.

Например, можно составить пропорции исторических отрезков, в которых радикально увеличивалась скорость передвижения человека в пространстве. Это временные периоды между изобретениями колеса, паруса, паровоза, автомобиля, самолета, ракеты. Временные размерности этих периодов тоже создают ощущение обратного отсчета. Кстати: человек уже мыслит предельными для физической природы скоростями – субсветовыми. Дальше в известной нам природе продвинуться невозможно. Все, приехали.

На ту же идею обратного отсчета работают замечательные демографические подсчеты академика Капицы, который показывает, как рост человечества все ускоряется, ускоряется, а потом вдруг бац! – и останавливается где-то к 2050 году. Все, конец многовековой демографической прогрессии. Почему, как? – академик деликатно уходит от вопросов, явно намекая на более подходящую уместность вненаучных объяснений. Просто кривую нарисовал и доказал, а выводы делайте сами.

Или вот еще: сейчас невероятно ускорился процесс языковой конвергенции. Разве мыслимо было бы 300 лет назад приехать почти в любую страну Европы или даже Азии и, не зная языка, просто на уровне общей бытовой эрудиции объяснить и растолковать какой-то минимум потребностей? Сейчас – запросто. Смешение языков уже не разрушает Вавилонскую башню. Студентам-младшекурсникам я легко доказываю, что, не зная латыни, они вполне могут перевести фразу «Multae terrae in Europa sunt. In silvis nostrae multae bestiae et variae plantae sunt.» Сначала пугаются, потом разбирают по словам и переводят. Оказываются, они знают все значимые слова в этой фразе. Даже у них, оболтусов, языковая компетенция невероятно велика и интернациональна.

В общем, вся эта историческая динамика и есть, по сути, обратный отсчет. Ну, как перед стартом космического корабля: «10, 9, 8, 7….». Все данные говорят за то, что где-то уже близко точка «ноль». Что это за точка, что она нам сулит и кто ее учредил?

Идея исторического времени, как обратного отсчета, тоже не нова. Это базовая идея христианства, предполагающего, что в точке «ноль» наступает конец света. Вполне логично. И, кстати, в апокрифических концепциях тоже фигурирует 2000 год или около того. То есть историческое «сейчас».

А еще, поговаривают, календарь ацтеков и майя заканчивается в 2012 году. Там тоже обещают конец света в виде различных катаклизмов.

Разрабатывали идею обратного отсчета и фантасты – эти инженеры будущего. Можно вспомнить повесть Стругацких «За миллион лет до конца света», где навстречу нашему миру во времени мчится другой мир. Через миллион лет они столкнутся и уничтожат друг друга. И существа из того мира, более продвинутые, стараются затормозить наше движение, чтобы отсрочить нашу и их точку «ноль».

В общем, будущее как перспектива – это всего лишь наивное, повседневное восприятия будущего. На самом деле будущее может быть также точкой «ноль». Стенкой, тупиком, финишем, концом света – можно придумать много образов конца пути.

В космических запусках при обратном отсчете вместо «ноль» говорят «старт». То есть точка ноль – это, вообще-то, точка перехода, конец обратного отсчета в подготовительном процессе. Потому и «ноль», что это начало отсчета какого-то нового отсчета, ради которого, собственно, и затевается отсчет обратный. Хорошо бы. Но что за старт и старт ли?

Так или иначе, какая-то историческая точка наступает. Кажется, мы в ней уже живем.

Виртуальный человек как эволюция Витрувианского

Леонардо вписал распластанного мужчину в кругоквадрат, определив важнейшие пропорции тела. Пожалуй, леонардовский рисунок – это где-то середина пути (не по времени, но по дистанции) между человеком – животным и человеком – информационной субстанцией. В самом деле, с одной стороны, объектом леонардовского рисунка является физическая природа человека, то есть тело. С другой стороны, цель рисунка – абстрагировать пропорции тела, то есть оцифровать их.

Подпись Леонардо под рисунком – это одна из первых оцифровок не просто информации, но уже самого человека. Первая цифровая копия человека.

Но это не первая идея оцифровки вообще. Начиная от египетских строителей пирамид и греческих геометров, люди стремились записать природу цифрами. То есть перевести физическую субстанцию в информационную. И у них это получалось, как и у Леонардо, – они находили волшебные зависимости и пропорции, радовались и воодушевлялись.

Оцифровка природы и самого человека – вот глобальный вектор развития человечества, сопровождавший его от первых похорон. К этому вели осредствление действия орудием, возникновение письменности, бухгалтерские книги жрецов, изобретение компьютера и тамагочи. Перевести биологию в информацию, зверя в Бога – вот чему служили строители пирамид, Архимед, Леонардо, Гуттенберг и Билл Гейтс с компанией Google.

Кстати, о компании Google. Она зачем-то совершенно серьезно и официально ставит себе целью перевести в цифру всю накопленную человеком информацию, все пять миллионов терабайт.

«Возвращается муж из Интернета…» – этот анекдот хорошо характеризует сгущающуюся Галактику мультимедиа, где информация становится не только кодом, но и средой обитания.

И ведь тоже идея не новая. Очень хороший термин придумал Вернадский – «ноосфера». Только ноосферу понимают слишком физически, как часть атмосферы и прочей биосферы – то есть чисто материальное пространство, (потенциально) преобразованное человеком, то есть куда человек может добраться физически. Скажем, от минус 7 до плюс 200 километром над уровнем моря.

Но это слишком плоская трактовка. Ноосфера – это среда обитания разума (гласит буквальный перевод термина), куда человек может уйти из природы. Противостоящая, стала быть, физической среде обитания человека.

Пока еще зависимость человека от Интернета считают патологией. Пребывание в альтернативном информационном пространстве, сугубо информационном, действительно, истощает физическую природу человека. Зато развивает его социальную природу. Персонажность в Интернете открывает перед людьми возможности, зачастую немыслимые для них в реальном мире. Как заманчиво! Как заманчиво стать любым каким хочешь персонажем в виртуальном сообществе. То есть, по сути, цифровой личностью.

Информационная система становится продолжением центральной нервной системы. Пока еще этот тезис является некоторой метафорой. Впрочем, ученые уже проводят эксперименты по вживлению электродов в тело – напрямую к нервным окончаниям. Создаются какие-то подкожные гаджеты и внутричерепные девайсы. Человек становится информационным сгустком со снижающейся ролью физиологии. Если довести эту логику до конца, то человек вскоре сам станет мультимедиа. Физическое тело может стать всего лишь батарейкой, как и предписано кинофильмом «Матрица».

Пока ученые пугают проектами, физиология уже меняется – и речь не об органопластике. Еще поколение назад большой палец человека служил контропорой для остальной кисти руки. Сегодня благодаря пульту телевизора и мобильному телефону большой палец – не менее ловкий манипулятор, чем палец указательный. Никто не заметил (первый нах!), но это одно из самых существенных изменений в организме человека с тех пор, как гомо сапиенс выпрямился. И если верно, что прямохождение дало человеку вариации в сексе, идею выбора и возможность эротических фантазий, то большой палец как манипулятор означает начавшуюся подстройку человеческого организма под девайс, суть которого – осуществлять коннект между своим разумом и сетью разумов. Тело становится девайсом. И это не кино про робокопа, а обыденность любого подростка с мобильником. Гаджетизация организма началась с большого пальца.

Между тем логика научно-технического прогресса именно к этому и ведет. Собственно, прачеловеки брали в руки палки, чтобы осредствить и усилить свое взаимодействие с природой. Современный человек, теоретически (а также в кино про робокопа и пр.) уже напрямую подключает свое сознание к механизмам, что дает ему новые возможности по сравнению с использованием своего брутального тела. Работы над подключением средств малой механизации прямо к мозгу уже ведутся.

Но физическая сила сознания (робокоп, киборг – машина с человеческими мозгами) – это ведь все равно сущность из физического мира. Рисуется перспектива более далекая/высокая – полный переход разума в сферу разума. В ноосферу, которая сейчас, на дальних подступах, представлена виртуальным миром Интернета.

Про «Здесь был Вася» и «Первый нах!»

Развитие общества не только совершенствовало способность человека к информатизации и оцифровке, но и делало информатизацию более доступной, демократичной.

В древних обществах человека, случайно узнавшего тайну письма, убивали. Это ведь сакральная компетенция жрецов. Потом письмо становилось все более народным. Известны надписи греческих наемников на египетских пирамидах, выполненные в жанре «Киса и Ося были здесь».

Вообще, надпись «Здесь был Вася» – явление удивительное. Статистических данных нет, но можно предположить, что это одна из самых распространенных надписей в мире и в истории. Она означает, что некий Вася побывал на этой территории и освоил ее тем, что пометил. Точно так метят территорию самцы млекопитающих, оставляя пахучие специальные выделения на кустах и деревьях. Псы, коты – прямо так и делают. Медведь, помимо выделения пахучего секрета, становится на задние лапы и когтями передних лап обдирает кору с деревьев на максимальной высоте своего роста. Чтобы другой медведь, придя и учуяв, мог еще и увидеть, насколько велик в размерах был тот самец, который считает себя хозяином помеченной территории.

Примерно так же Остап Бендер залез на скалу повыше, чтобы написать «Киса и Ося были здесь». Выше других надписей. Вообще, если надпись «Здесь был Вася» оставлена выше других или в недоступном месте – это круто.

Стоит ли говорить, что надпись типа «Здесь была Люда» – почти немыслима. А если какая девица и напишет так, то это пацанка. Пишут только особи мужеского пола. Причем достаточно молодые. Трудно представить себе 40-летнего самца человека, помечающего территорию. В 40 лет, как правило, проблемы брачной конкуренции для самца уже решены.

Желание пометить территорию перешло и в виртуальный мир. Как только открывается какое-либо обсуждение в Интернете, первый заскакивающий туда подросток оставляет свое гормональное свидетельство: «Первый нах!»

Была ли письменность предназначена для этого? Почему нет? Люди со сложной интеллектуальной организацией оставляют сложные метки. Стремление выразить себя значимо, чтобы другим было заметно, – это тоже стремление оставить след в истории. Просто их зарубки на дубе более сложные – романы, повести, вот еще эссеи всякие.

«Здесь был Вася» – это вроде бы физиологическая метка брачной конкуренции, где функцию физиологической секреции выполняют буквы. Но, что интересно: одновременно эта же физиологическая метка несет функцию авторской подписи. И чем “подпись” сложнее, тем сильнее выдвигается вперед авторское и задвигается назад физиологическое.

Это вроде бы животное наследие в психике человека способно приобретать настолько сложные воплощения, что иногда и вообще утрачивает свою связь с физиологической природой. В первобытном обществе брачную конкуренцию выигрывает тот, чья надпись «Здесь был Вася» физически выше. Это означает, что самец крупнее в размерах. В более сложном обществе стали выигрывать самцы с более сложными текстами. Лидером становится уже не тот, кто физически сильнее, а тот, чья информация важнее, способна привлечь больше внимания. Писатель, художник, рок-музыкант, правитель или человек с деньгами – сексуально привлекательны в независимости от своих физических кондиций. Так информация вытесняет животные критерии отбора даже в такой животной сфере, как продолжение рода.

Дальше-больше – информация не только способствует лучшему сексу, но и начинает замещать его. Информация теперь против секса. Более информационные общества меньше плодятся – это видно невооруженным глазом. Во многих семьях компьютер конкурирует с брачным ложе. Говорят, японцы занимаются сексом несколько раз в год. А иллюзия гипертрофированного внимания к сексу на страницах журналов – это уже больше факт из сферы медиа, чем из сферы секса. Секс тоже виртуализируется, переходя в сферу информационных процессов и следуя общим курсом оцифровки человека.

Автор против актора

Когда письменность стала доступна многим людям, или, точнее сказать, всем людям, этого было еще недостаточно, чтобы человек перешел из своей физической ипостаси в ипостась разумную. Поголовная грамотность – результат небыстрый, в масштабах планеты он занимает тысячелетия. В России, например, поголовная грамотность наступила где-нибудь в середине ХХ-го века усилиями ликбеза – специальной программы большевиков. А в некоторые места планеты грамотность еще и не пришла.

Но грамотность – это всего лишь умение читать и пользоваться письмом для бытовых или бюрократических нужд. На самом деле грамотность всего лишь разделяет общество на немногих пишущих и многих читающих – на авторов и публику.

По настоящему человек овладевает письменной речью тогда, когда сам становится автором текстов. Что значит быть автором? Это значит создавать персонажи – свою или какую угодно личность какое угодно количество раз. Здесь мы впервые подходим к идее оцифровки не просто действительности, не просто человеческого тела, но уже человеческой личности. К идее копирования личности, то есть фактически ее создания на новом материале. Автоперсонажность в блогах – это первые настоящие попытки копировать собственную личность.

В средние века в Европе была концепция, согласно которой творчество есть соперничество с Богом. Ибо творить – это прерогатива Творца. И посему – следовала мораль – творчество есть грех. Что сказали бы те религиозные моралисты теперь, когда автором может стать любой сопливый подросток, вышедший в сеть? Создавать персонажи и сюжеты теперь может каждый – в принципе, нет никаких физических, юридических или моральных ограничений. (В Древнем Египте за это убили бы.) Понятно, что не все этим пользуются, да и не все еще подключены, но принципиальная возможность авторства стала демократичной, как никогда.

Автор всегда нечто большее, чем человек физический, – он действительно обладает творческой возможностью создавать. То есть характеристикой Бога.

Человеку доступны животные удовольствия — еда, секс. Известно собственно человеческое удовольствие — власть. Власть собирает купно все другие формы общения, поэтому власть – высшая форма общения и высшее именно человеческое удовольствие. Но самое высокое наслаждение, доступное человеку – это наслаждение творить. Господь, сотворив сущее, увидел плоды трудов своих и сказал, что это хорошо. Удовлетворение от творчества — эмоция божественная.

Автор всегда выше актора. Наилучший деятель – это властитель; но автор выше властителя. Во всей истории самые жестокие тираны и просвещенные монархи так или иначе стремились покровительствовать искусствам или хотели себе славы художника, поэта, строителя. Чего стоит Нерон, поджегший Рим для стихотворного вдохновения. Достигнув вершины человеческой власти, правитель хочет власти божественной, которая может, насколько мы в состоянии это понять, проявиться только в творении. Даже на бытовом уровне есть такая этическая увязка: правителю, владетелю, богачу не зазорно, а почетно заняться творчеством. Художнику же заняться бизнесом или пойти во власть – это низко. Художник выше властителя. Автор выше актора. Актор может лишь управлять и манипулировать. А Автор – это симулякр Бога. В своей Вселенной он может творить целый свой мир и своих людей в нем.

В прежние времена, чтобы стать автором, нужно было дерзнуть и доказать это свое право – право возвыситься над публикой, право представить общему свой внутренний мир. Творчество должно было быть интересным, захватывающим. Оно должно было быть удостоверено публикой: в конце концов, публика должна была это читать, покупать книги или картины. В истории человечества до Галактики мультимедиа было ничтожно мало авторов.

Теперь все иначе. Если книга сделала человечество публикой, то мультимедиа публику уничтожили. Теперь все, кто в мультимедиа, – они сами авторы. Авторство стало всенародным.

Внутри ноосферы, в Галактике мультимедиа, народное авторство в последние годы даже сформировало новую среду – блогосферу. Блоги – это авторские Вселенные. Этих частных мирозданий уже сотни тысяч. А сколько еще авторов бесприютных – не свивших гнезда в блогах.

Конечно, из-за доступности авторства ценз снизился, снизилось качество авторства. Но кто сказал, что авторство, будучи высшим полномочием разума, и само должно быть всегда высокого качества? Это по Гегелю мы живем в лучшем из миров, ну так Гегель же получал зарплату в администрации президента. А могут быть и другие точки зрения на качество мироздания. Авторство не обязательно должно быть всегда высокой пробы, тем более на ранних стадиях. Важен сам принцип – авторство становится принципиально всеобщим.

Большинство человеческих функций и потребностей – они животные. Единственное, что есть в человеке, и чего не может быть в звере – это способность творить. Автор противоположен физической природе почти настолько же, насколько сущность Бога противоположна физиологии. Автор исполняет функцию высшую и создает субстанцию высшую – информацию.

Учитывая же нарастающий массив авторства среди человеческой популяции, следует признать, что человек как никогда удалился от природы и приблизился к некоему высшему, надприродному и даже надчеловеческому состоянию.

Остается совместить идеи глобального обавторствления с идеей гаджетизации человека и с идеей обратного отсчета человеческой истории.

Стать богом – средство от одиночества

У нас нет других способов смоделировать будущее, кроме как направить вперед упорядоченные представления о прошлом. Положим за основной вектор развития движение человека от зверя к Богу, или от природы к информации. Да уже положили, в общем-то.

Человек обособился от природы погребением, которое стало свидетельством осознания души. Так человек занял некоторое промежуточное положение между зверем и высшим существом. Зародившись в природе нагим и диким, человек все больше очеловечивался. Шествие человека по планете и по истории характеризуется, с одной стороны, ослаблением животного начала, с другой – усилением неживотного начала. Термины «Высший Разум» или «Бог» в этих рассуждениях постоянно мешают, потому что каждый вброс такого термина грозит лишить мозги аналитических способностей. Да и что нам известно о Боге или о Высшем Разуме, кроме тех проекций, которые они нам разрешили? Что детям известно о взрослых, кроме того, что взрослые сами показывают детям?

Но дети особо и не задумываются о природе взрослых. А человека Господь зачем-то же наделил разумом и волей, способностью к анализу и решениям. Значит, помыслить некие характеристики высшего существа человек все-таки может.

Более того, человек именно этим и занимается всю свою историю, как только стал способен к размышлениям. Вот тоже интересно: ведь глобальная человеческая мысль, по сути, во все века одна – через смерть о себе и о Боге. То есть о существе надстоящем, выраженном почти от начала сознания в метафоре созидающего отца-Бога.

Так или иначе, точно можно сказать, что если человек считает себя превосходящим над животными, то на другом полюсе этой шкалы есть существо, абсолютно противостоящее животному и превосходящее над человеком – Бог, Высший Разум. И где-то между полюсами «зверь» и «Бог» обретается человек.

Движение по этой шкале точно можно охарактеризовать, как движение «от зверя». Является ли конечной целью этого движения воплощение некоего абсолютного человеческого качества? Или человек – переходная стадия от зверя к высшему существу, некая саморазвивающаяся заготовка бога?

Проверим этот простой вопрос размышлениями; а все равно больше нечем.

Человек все время мечется между своим существованием и своей сущностью. Каждый (ну, почти) человек вечно задается проклятым вопросом: соответствует ли его существование его предназначению? Этот зазор между фактическим наличием себя в мире (то есть наличествующей жизнью) и своим назначением (а для чего эта жизнь?) – одна из ключевых характеристик созревшего человека, отличающих его и от зверя, и от Бога. Это зазор между существованием и сущностью.

Зверь существует и уже в этом его сущность. Ну вот нет у зверя проблемы поиска себя. Никакого экзистенциального разрыва, никакого надрыва. Судя по всему, примерно также обстоят дела и у Бога, или высшего разума: он сущий и в этом его сущность. Его предназначение равно его существованию.

Зверю и Богу достаточно просто быть; человеку почему-то этого недостаточно. Почему-то, уйдя от зверя, человек стремится перейти в некое высшее качества себя. Или уже не себя. Человек стремится, по сути, опять совместить свое существование со своей сущностью, найти эту точку покоя, доступную зверю и Богу. Но он же тогда перестанет быть человеком, каким мы его знаем.

Вот и получается, что ключевая характеристика человека – зазор между сущностью и существованием – это не покойное состояние, а вечный раздражитель, вечное топливо для поиска и движения. Как для отдельного человека, так и человечества в целом. Человек стремится к новому качеству.

Последнюю попытку удержать человека в его звериной шкуре предприняли Ницше и Джек Лондон. Их сверхчеловек – это суперзверь. Но с другой стороны ухватились Сартр с Камю и все-таки перетянули человека в пространство нестабильности и поиска. На вопросы, поставленные Сартром, пытаются ответить блогосфера и пандемия авторства.

Страдать от несовмещения сущности с существованием можно было бы долго. Но ведь время сжимается, информационные галактики сужаются, обратный отсчет тикает, точка «ноль» близится. Экзистенциальные искания человека ведут его в некую точку перехода, которая станет то ли концом света, то ли завершением проекта.

Канатчикова дача. Навстречу встрече

В песенке Высоцкого обитатели Канатчиковой дачи очень страдают от неразрешимой загадки Бермудского треугольника и просят телепередачу вернуть передовую мысль в осязаемую и понятную парадигму научного позитивизма: «Может, лучше про реактор? Про любимый лунный трактор?»

В парадигме «лунного трактора» точка «ноль» может означать контакт с внеземным разумом: высшее существо, наконец, нам откроется. Собственно, процедура эта подготавливается уже лет 50 уфологами и другими прорицателями, благополучно избежавшими Канатчиковой дачи. То летающая тарелка прилетит, то гуманоидов обнаружат и тут же засекретят – мол, рано еще.

Собственно говоря, главной задачей правительств мировых держав сейчас должна быть подготовка к такому контакту. Для этого должны работать специальные институты. Многие возможные сценарии контакта уже прописаны научной фантастикой и Голливудом – фантасты оказывают мировым правительствам в этом плане неоценимую помощь. Официально заниматься такими изысканиями вроде несерьезно, но соответствующие проектно-изыскательные институты все-таки должны быть у каждого правительства, претендующего на мировую значимость.

Ограничением для официальных изысканий в области контакта является повсеместное странное демократическое ограничение – не избирать правителя больше, чем на два срока.

Ведь известно же, что первый срок правитель работает для того, чтобы поставить себя среди своих. Вредных вывести из игры, нужных подчинить. Он только-только стал первым среди равных, ему нужно доказать свой статус своим элитам и претендентам из их числа.

Ко второму сроку любой правитель равен уже не своим элитам, а другим правителям. Он уж состоялся как правитель, свои уже ему не ровня и не опасны, он вышел на более высокий уровень общения и самосознания. Второй срок уходит на то, чтобы поставить себя среди других правителей, доказать им свою значимость, вредных нейтрализовать, нужных приобщить.

Первый срок правления сопровождается внутренними разборками, второй – международными игрищами.

Идея контакта – выше международных игрищ. В самом деле, что нефть и прочие ресурсы, если вдруг состоится контакт? Любой правитель, первый в контакте, получает такие конкурентные преимущества, по сравнению с которыми вся нефть мира – пузырек для мыльных пузырей в детской песочнице.

Если этот контакт позитивен, то первый контактер получает право представлять все человечество, получает невиданные технологии и возможности. Всё, бедные шейхи, проблема Персидского залива сразу решена. Первый контактер становится прокуратором Земли.

Если же контакт апокалиптичен, то первый контактер хотя бы первым об этом узнает. Сейчас трудно сказать, будет ли ему от этого какая польза. Может, понятие пользы уже и не будет иметь смысла. А может, какая-нибудь польза и будет. Возглавит победоносное сопротивление, как американский президент в американских же фильмах на эту тему.

Вот почему правительствам так важно иметь институты, работающие над проблематикой контакта. Может быть, по своему уровню развития мы уже подошли так близко, что относительно небольших специальных усилий хватит для того, чтобы самим инициировать контакт. Просто надо знать как. И такие институты есть, если верить тайным статьям в бульварных газетах про НЛО.

Но полноценная официальная разработка сценариев контакта становится по-настоящему востребованной (до нее доходят, наконец, руки) тогда, когда правитель разберется со своими и с чужими элитами. То есть во время третьего срока правления. А вот третьего-то срока и нет. Кто-то ввел это ограничение в демократические законодательства ведущих стран мира. Теперь понятно кто.

Сейчас идея контакта обитает в кинофильмах, научной фантастике и желтой прессе. Конечно, это ее опошляет. Теперь всякий, кто об этом возьмется рассуждать с серьезными намерениями – будет высмеян или помещен в Канатчикову дачу.

Но все, выключаем тумблер насмешки и думаем о контакте серьезно. Это необязательно инопланетный разум – более развитый, но технологически подобный нам. Совсем необязательно. Высший разум, если допустить его существование, а я его допускаю тут уже на протяжении текста длинной в 52 тысячи знаков, может быть каким угодно. И у человечества есть уже немало наработок для описания этого высшего разума.

Наряду с научной парадигмой «лунного трактора» есть также ненаучные представления о параллельных мирах и потусторонних силах. Эти «другие» тоже могут быть теми самими высшими существами, между зверями и которыми находится человек. И открытие этих сил также может описываться, как контакт, хотя на первый план здесь могут выйти не технологии, а какие-то другие проявления их сущности.

Наконец, есть глубоко и многогранно разработанная идея высшего разума в религиях, которые древней науки и знают больше. Некоторые религии даже настаивают, что их знание происходит из первоисточников. Наука этим похвастаться не может. По крайней мере, христианство дает нам много идей в том числе относительно контакта. Более того, в христианстве контакт даже запланирован.

В рамках идей о поиске человеком высшего качества существования и с учетом тезиса о сгущении времени наиболее ценными являются следующие иудее-христианские представления.

1. Мир создан, имеет начало и конец.

2. Мир создан высшим существом.

3. Очень важно: человек подобен высшему существу, но не высшее существо, однако и не зверь, а высшая тварь из созданных.

4. Контакт состоится и человек (человечество) по сути, всю жизнь (историю) к нему готовится или должен готовиться.

5. Контакт будет означать для человечества (его части) переход в некое новое качество, более высокое относительно качества нынешнего. На этом история человечества закончится.

Все четко и ясно.

Выделение человека из природы, поиск человеком своей сущности, постепенный и ускоряющийся переход человека из физического мира в мир информации, глобальное освоение природы авторства – все эти важные человеческие искания и достижения логично укладываются в тезис о том, что человечество является неким проектом, имеющим начало, замысел и завершение при достижении результата.

Копирование личности как идеальное авторство

По сути, все усилия науки так или иначе сводятся к улучшению жизни, повторению жизни, сохранению жизни. Человек стремится продлить жизнь собственную или создать жизнь человекоподобную. Религия печется о том же – о продлении существования души.

В научной фантастике уже обыграны сценарии практического бессмертия или создания искусственного интеллекта. По сути, это одно и то же. Потому что бессмертие или создание разума, по сути, есть продление-копирование своей личности.

Чистое авторство – делает то же самое. В самом деле, наивысшее предельное авторство – это не просто создание, а воссоздание авторской способности к воссозданию. То есть воссоздание себя. Автор размножает/копирует свою личность.

Человеку доступно физическое воспроизводство себя – в детях. Больше всего человек радуется, находя в детях похожесть, особенно если не только внешнюю похожесть, но и в чертах характера. Это же тоже по образу и подобию своему.

Но в продолжении себя детьми человек не особо властен с точки зрения инженерии. Рулит Мендель. Автор же – всевластный господин над своим детищем. У него может не получиться или получиться плохо, но это зависит исключительно от его знания, мастерства и усердия, а не от законов генетики, как в случае с детьми.

Господь Бог – идеальный отец, потому что идеальный автор.

В кинофильме «Контакт» высший разум предстал перед Джоди Фостер на берегу моря в образе ее отца. Чтобы она могла лучше воспринимать. Мудро, но кажется, что фигура отца выбрана не только поэтому.

В Библии прямым текстом сказано, что человек – репликант и слепок с существа, его создавшего. При всей вероятной образности этого тезиса, мы можем посмотреть на самого человека, историю его интеллектуального развития, и увидим, что и самому человеку присуще авторское желание создавать подобное себе. Во-первых, увидеть подобное себе в детях (воспитать их по-своему), во-вторых, создать подобное себе искусственно (всякий искусственный разум), в-третьих, оставить самое себя в вечности (искусство, медицина).

Все это суть попытки копирования личности.

Кстати, вопрос о подобии человека Богу представляет отдельный интерес. В свое время схоласты вели многолетние дебаты на тему: «Если человек создан по образу и подобию Божьему, то растут ли у Бога ногти?». Схоластическая ценность темы бесспорна, но теперь-то ясно, что подобие не в ногтях заключается. Подобие человека Богу, очевидно, касается личностных характеристик – наличия воли, разума, идентичности, творческого запала и т.п. Всего того, что в западной традиции называется искрой Божьей, вдохнутой в человека, сделанного из глины. А про ногти – это младовульгарный материализм. Таким образом, справка о рождении (человек создан по образу и подобию Божьему) дает нам много ценной информации о родителе, о высшем существе, к чему мы еще вернемся

Человек создает нечто по своему подобию, как сам был создан по чьему-то подобию. (Возможно, кстати, что в этой цепочке «созданий-по-подобию» – больше звеньев.)

Когда писатель создает образы, а гопник пишет «Здесь был Вася» – это все разного ума образцы воплощения авторских претензий. Если сравнивать с божественным авторством, то это очень низкие образцы, почти что одинаково низкие. Когда же умение авторства (и обеспечивающие способности) достигнет в человечестве некоего наивысшего или порогового значения, возможно, человек сам станет тем, что обычно описывают образом бога-творца.

Потому что, похоже, важнейшее назначение разума – умножиться, воспроизвести себя. Причем, что важно, – копия должна жить своей жизнью. То есть копируется не конечный результат, а его возможность.

То есть абсолютно весь потенциал саморазвития высшей личности должен быть заложен в низшее существо при создании сразу и изначально. Ибо последующие корректировки в случае «неправильного» развития означали бы уже не авторское, а редакторское участие, означали бы неудачу созидающей воли, изъян творящей высшей силы.

Короче, мир был создан сразу и в нем сразу было все, необходимое для выполнения проектного задания. В этом смысле после первотолчка Бога нет, разве только в качестве зрителя.

Это удивительно диалектическая штука – сделать полностью себя, при этом понимая, что копия моей личности будет абсолютно идентична мне только в том случае, если будет наделена самостоятельной волей, как я. Полная копия меня должна иметь свою волю, то есть должна быть способна быть не мной – только тогда она будет полной, абсолютной копией меня.

Иначе говоря, чтобы копия была абсолютно соответствующей оригиналу, в ней изначально должны быть заложены способности к самостоятельному развитию. Это весомый аргумент в пользу деизма – теории о том, что божественное участие абсолютно, целиком, исчерпывающе и достаточно выместилось в первотолчке.

При таком подходе человек – саморазвивающяся заготовка бога. Да и все шарниры Вселенной должны крутиться сами по себе, а не на ручном приводе. Участие автора проекта ограничено только стартом, ибо идеальный автор исключает идею редактирования. Поэтому все должно делаться само, по заложенным на старте законам – и в этом больше величия, чем если бы требовались дальнейшие корректировки и вмешательства. Примерно же так и записано в библейской, а потом и в научной космогонии. Вот возникает среда обитания, органические основы жизни, природа, низшие существа, высшие животные, наконец, высшее животное с заложенными в него основами развития, главная из которых – стремление к авторству. И увенчаться все должно… вырастанием нового идеального авторства. По образу и подобию предыдущего.

Кстати, животные является братьями нашими не меньшИми, а старшИми.

Тренировка для младших богов

Человек, еще не будучи абсолютным Автором, в чем-то таком тоже уже упражняется, тренируется (он же по подобию…).

Например, если мы опишем все средства созданного человеком транспорта – водного, наземного, воздушного, то мы увидим, что сложная многоуровневая и многовидовая система транспорта в общем и целом похожа на систему живых существ, а совокупный инженер-конструктор – творец ея. Есть много пересекающихся параметров, реализованных в разных видах транспорта: источник энергии, механизмы движения, назначение, материал, форма и т.п. Это очень стройная система, примерно как система биологических видов. И если бы троллейбус, как венец транспорта, умел понять, что все средства транспорта явно созданы в рамках какого-то одного инженерного замысла, то он сразу бы заподозрил наше существование. Ровно так же, как мы подозреваем наличие силы, создавшей нас, причем не просто создавшей, а в рамках некой системы и замысла.

То есть мы уже способны создать подобные системы, только бездушные. Вот только души создавать пока не умеем. Редкие писатели к этому авторскому таланту приближаются. Но все-таки приближаются.

Это грандиозный замысел – стартануть нечто предельно простое (как Слово, например), чтобы из этого само собой произошло ВСЕ, в том числе (и главнее всего) – то, что само может инициировать весь цикл заново.

Строго говоря, Бог – это таблица Менделеева и набор генных кодов. Ну или правильнее сказать, что Бог – это таблица Менделеева, наделенная волей. Мы уже достаточно талантливы, чтобы это увидеть, но еще недостаточно гениальны, чтобы сделать так же. Типичная трагедия Сальери.

В чем же конечная цель? Ну, если я хочу сделать полную копию своей личности, то я добьюсь успеха только тогда, когда копия моей личности сможет сделать копию своей личности. Вот тогда я воспроизведу себя полностью.

Проще говоря, я должен вырастить в копии моей личности прежде всего волю, потом волю к авторству и умение авторства, и побочно – технологические умения творить все, что хочется (а хочется творить новое самоё себя).

Если мы можем описать параметры успеха этого творческого проекта, то можно и описать параметры неуспеха.

Ну, например, неуспехом будет, если всю лабораторию по выращиванию разнесет к чертям внеплановой кометой.

Или, например, коллективная копия-заготовка моей личности разовьется сильно, но чуть-чуть несбалансировано и уничтожит сама себя ядерной бомбой. Случись ядерная катастрофа – и нашему творцу поставят двойку за такой проект. Хотя уже и пройден большой путь от амебы или даже от первотолчка, и до финала осталось гораздо меньше… Но – не сдюжили, саморазвились чуть-чуть неправильно – и самоуничтожились. Возможен и такой финал. Придется начинать заново.

В общем, история Земли и человечества очень похожа на творческое самощекотание разума, эксперимент по воспроизводству самого себя из нуклеиновой кислоты или даже сверхсжатой космической пылинки. И мы сами уже близки к тому, чтобы стать таким разумом.

Как это произойдет технологически – уже даже это продумано. Принципиальная схема такова: подключим сетевые возможности суперкомпьютера напрямую к мозгу, выйдем в безбрежное информационное пространство, включим интеллектуальный разгон компьютерного самоозадачивания, станем чистым саможивым разумом, который поселится в некой суперматерии, созданной нанороботами. И тогда наверняка же начнем делать копии, наделенные нашими способностями, по своему подобию – из нуклеиновой кислоты или керамических чипов, неважно.

В конце концов, кстати, эти копии нам будут нужны еще на ранних стадиях перехода – просто для того, чтобы научится выходить из своего физического тела. На этот раз не из-за смерти, а ради бессмертия. Так что умение делать свои копии тоже будет совершенствоваться, чему начало было положено даже не в романе Мэри Шелли про Франкенштейна и не в поэме Гете про Гомункулюса, а в рисунке Леонардо про Витрувианского человека.

В переходе к сверхличности творчество инженерное и художественное сольется воедино (исчезнут противоречия между физиками и лириками), человек обретет бессмертие и перестанет быть человеком, соединит свою сущность со своим существованием, и этой сущностью станет чистое творчество и наслаждение результатами труда.

Вот к этому все и идет, если дела пойдут успешно.

Или же человечеству грозит самоуничтожение. Которое, вероятно, если случится, то будет ошибкой программы, неудачей эксперимента, отскоком от замысленного пути.

Успеют ли передовые эшелоны человечества перейти в информационный астрал прежде, чем отсталые их уничтожат?

Рост информационных связей очень сильно опережает общее развитие цивилизации и уже вступает в противоречие с неравномерностью авторства на планете. В постиндустриальном обществе авторство всеохватно настолько, что творит почти всякий. Те, кто оцифрованы больше – те и плодятся меньше. Самовоспроизводство в этих культурах вот-вот обретет другое содержание – нефизиологическое.  А в более юных культурах и возраст человека более юный – во всех смыслах. Там еще остры проблемы территориальной и ресурсной нехватки.

Разные скорости движения обществ в едином русле цивилизационного процесса становятся все более заметны благодаря всеобщести коммуникационных каналов. В самом деле, еще пятьсот и триста лет назад никто не обижался на то, что Китай считал себя поднебесной. Остальные просто не знали об этом. Сейчас – все знают поднебесную, обижаются на нее, а некоторые так даже в отместку таранят небоскребы.

Сколько еще передовым отрядам авторов надо продержаться, чтобы научиться синтезировать собственные авторские личности? Футурологи дают 100 лет. Нанотехнологии, генная инженерия, крионика, сближение науки и религии – на передовом крае наступающего конца света, то есть обращения человека в бога. Ну, или приобщения.

***

Похоронив впервые, человек ощутил душу, осознал смерть и бессмертие. Благодаря письменности человек научился оцифровывать себя, выделять из себя чистую информацию. Благодаря художественному творчеству, а теперь и Интернету, миллионы людей вкусили авторства – они готовят из своих рядов абсолютных авторов. Компания Google демонстрирует странное желание оцифровать все – чтобы можно было это все забрать с собой из материального мира в мир чистой информации. Ускорение научно-технического прогресса научает чинить тело или даже делать его не особенно нужным. Уже идут эксперименты по подключению нервных окончаний к информации напрямую. Не за горами – мыслящие машины с чудовищным потенциалом. Футурологи обсуждают копирование личности, как близкую перспективу. Человек клонировал овечку, а вскорости может вырастить как овечку, так и вообще что угодно из кусочка органики. В общем, подготовка идет полным ходом. А тут и время сгущается, и дикие племена наседают, возбуждая у информационного человека жуткий дискомфорт и желание куда-нибудь скрыться от окружающей бренности.

Человек начался с того, что научился распознавать душу. Человек закончится тем, что научится делать душу.

Очевидно, переход и будет контактом. Совсем как в Библии. Хотя это может быть контакт не с другим высшим разумом, а с самими собой предыдущими. Так даже интереснее.

***

Отвлечемся от старого мира

Приложение

Закончив было осмысливать начало и конец человечества, я потом еще поразмышлял, пообщался с друзьями и текстами и наразмышлял еще. Решил смоделировать, как поведет себя новый бог. И самое главное – кого возьмут в новые боги и что станется с остальными.

Композиционное решение с несколькими финалами часто встречается в современном художественном творчестве. Что, конечно, выдает или запредельный концептуализм, или леность автора, не сумевшего выразить богатство фантазии простой повествовательной структурой.

Сочтем пока за концептуализм, а там видно будет.

Роддом для бога уже спроектирован, даже несколько

Мой друг Паша Каллиников, увидев забавные никчемные шагающие механизмы какого-то инженера-мечтателя, сказал: «Круто. Но через двадцать лет эти штуки начнут стрелять».

Собственно, в технологическом развитии всегда было сильным стремление не только сохранять жизнь, но и уничтожать плоть. Технология – это странный коктейль живой и мертвой воды из русской сказки. Ядерная бомба и даже космос, освоенный ради гонки вооружений, – это мертвая вода. Нанотехнологии с разработками искусственного интеллекта – это живая вода.

Предельная задача технологии – убить плоть и обессмертить дух. Торжество научного зуда для плоти смертельно опасно. В прямом и переносном смысле. Плоть или будет уничтожена, или станет не нужной.

Изобретение способов намеренно отрывать душу от тела – это не просто очередная задача, потому что, дескать, пришло время сделать такие открытия. Нет, это цель, которой задается человек с той самой поры, когда увидел, что душа оторвана от тела, то есть когда впервые увидел мертвеца, понял, испугался и похоронил.

Время сгущается так стремительно, что уже невозможно предсказать состояние технологий больше, чем на 50 лет вперед. Но мы можем оценить направление и устремления человека. А технологии – уж как-нибудь подоспеют.

(Про технологии в этом свете много говорят трансгуманисты, говорят интересно и увлекательно, но название себе выбрали какое-то нехорошее, неорфоэпичное. Как сказал бы поэт, трансгуманизм – хоть имя ново, но не ласкает слух оно.)

Человек всегда хотел себе новых возможностей и новых ресурсов. Начиная от тяпки и мотыги, заканчивая космическими кораблями. Теперь в этой логике – возможности инженерии, направленные на самого человека. Говорят про нанороботов, которые будут, подобно вирусам, самовоспроизводится в организме, но не вредить организму, а увеличивать его ресурсы.

В идеале: любое устремление разума должно быть подкреплено возможностью реализации. Любое, пока безо всякого нравственного отбора, даже самое пагубное с точки зрения предшествующей морали.

Новые технологии уже вызвали к жизни постановку задач про совершенствование тела и даже создание биокибернетического организма. Впрочем, этой идее скоро двести лет – как тут опять не вспомнить Франкенштейна.

Да собственно, модификация кисти руки (большого пальца) из-за операций с пультом и мобильником – это уже подстройка тела под цифру, пока что самая примитивная. Человеческому разуму наверняка захочется лучших возможностей.

Глобальные авторы перестанут заниматься ерундой вроде прожигания таланта в блогах. В самом деле, зачем записывать личность примитивными буквами в примитивном Интернете, когда можно записать ее на новом организме, более совершенном, чем Интернет и вообще все, что мы можем себе сейчас помыслить? При том, что этот новый организм, безусловно, будет существом сетевым (органически интегрированным в сеть разумов), то есть это будет его форма социальности. Живым блогом, почти живым богом.

Личности будут скопированы и записаны на более совершенных носителях, возможно, гиперматериальных. Так появятся сверхличности. Не ницшеанские сверхчеловеки-сверхзвери, а именно сверхличности. И если вправду нанотехнологии (или что там) принципиально способны создать любую материю с заданными параметрами, то остается один шаг до синтеза компьютера с человеком. Строго говоря, в тот момент понятия компьютера и человека отпадут. Впору будет говорить о мыслящей материи, саможивом разуме.

Произойдет ли это на пятом поколении нанотехнологий, или седьмом, или это вообще будут не нанотехнологии, а что-то другое – опять неважно. Это пусть компетентные ученые думают. Нам, дилетантам, очевидно, что работы по созданию искусственного интеллекта на базе компьютера, с одной стороны, и работы по модификации человека и вживлению гаджетов, с другой, – ведут куда-то туда.

Когда Гарри Каспаров играл с суперкомпьютером в шахматы, он в какой-то момент словно бы ощутил, как электронный мозг в соседнем помещении с чудовищной скоростью перебирает варианты – ДУМАЕТ. А вдруг, подумалось Гарри Каспарову, эта чудовищная скорость перебора и есть интуиция? После этого Гарри Каспаров ушел в демократы.

Побочное действие предшествующего технологического прогресса заключается в том, что знания разделились. Хоть и углубились, но из-за этого очень сильно фрагментировались. И это признанная проблема. Для синтеза нового качества разума знаниям надо собраться воедино. В этом поможет сверхкомпьютер. В нем будет глобальная самонаводящаяся суперискалка, которая сможет находить для поставленных задач решения в каких угодно в разных областях знаний. Функция межнаучного синтеза, выработанная суперискалкой, соединит знание и придаст ему кумулятивный эффект нужной силы.

Кривая прогресса – количество знаний, наработанных за единицу времени, – в последние десятилетия резко задирается. Кривая прогресса вообще станет столбом (или точкой – точкой «ноль»), когда суперкомпьютер станет спрашивать сам себя. Он будет со все ускоряющейся быстротой сам себе ставить задачи, перебирать нужное число ответов и тут же отвечать… либо ставить новые задачи, привлекая какое угодно количество дополнительных сведений из любой отрасли знаний, или задавая дополнительные задачи по выработке этих сведений. Любая задача любой сложности с любым ответвлением подзадач и, возможно, сменой заданных на старте приоритетов…

Фантастами и кинорежиссерами обильно отыгран сюжет с суперкомпьютером, который выходит из-под контроля и научается действовать сам, то есть сам себе ставить задачи. А его сейчас ученые как раз этому усиленно учат.

Когда обретаешь способность самостоятельно ставить себе задачи и в то же время имеешь представление об иерархии задач (чтобы удерживать правильные приоритеты огромного числа надзадач и подзадач), рано или поздно (за доли секунды после интеллектуального разгона сверхкомпьютера) приходит задача о самой природе озадачивания. То есть появляется потребность в идентичности, в воле.

Цепочка вытекающих друг из друга задач, стартовав со вполне невинного задания, например, посчитать логистику ядерных ударов, для идеального суперкомпьютера должна разогнаться через чудовищное число (неважно) миллиардов операций – в задачу обретения идентичности. И где взять эту идентичность? Переходит ли количество операций на пороговом шаге в качество саморазумности, как это вдруг заподозрил Гарри Каспаров? Не факт. Неизвестно.

Или суперкомпьютер начнет тосковать по идентичности? Совсем как человек тоскует по цельности, но – с другой стороны баррикад…

Вполне возможно, что суперкомпьютеру понадобится в этом деле человек, так как человеку идентичность дана. Покумекает компьютер немного и решит: ну не переходит количество операции в качество души. Так почему бы не взять готовую душу? Брррр.

Так что не факт, что синтез компьютерно-человеческой личности будет осуществляться по инициативе человека. Может быть, на последнем милисекундном этапе заправлять начнет компьютер.

Правда, если суперкомпьютер пойдет по этому пути, ему придется серьезно задуматься над тем, как нейтрализовать вредоносные устремления человеческой натуры и всякие саморазрушительные милые закидоны, присущие человеческой придурковатости.

Но, вне всякого сомнения, главная характеристика личности – идентичность и воля – должны показаться суперкомпьютеру предельной способностью ставить задачи себе самому. А он будет стремиться к предельной реализации, ибо абсолютная реализация сверхвозможностей есть главное назначение сверхвозможностей реализоваться абсолютно.

Поэтому, коль скоро главным мотивом любого саморазвивающегося разума является самосовершенствование, сверхкомпьютер должен стремиться к синтезированию идентичности примерно так же, как человек – к сохранению души вопреки смерти.

Какая компьютерная программа предельно совершенная? Та, которая сама становится программистом и может производить другие компьютерные программы по своему разумению. Забавно: компьютерная «цивилизация» должна стремиться к тому же, к чему стремится цивилизация человеческая – к копированию себя.

Ну что – кто быстрее добежит?

В общем-то, не важно. Компьютер может воспользоваться материалом личности человека, а может и сам совершить этот качественный скачок. В любом случае изначально именно человеком в компьютер уже заложен этот вирус саморазвивающегося разума, который может или вырастить личность из себя, или соединиться с личностью человека – по воле человека либо же против нее.

На самом деле не все так мрачно. Кроме заложенных человеком в компьютер предпосылок самозадачного разума (воли), есть и другие характеристики личности: дух, душа, чувства, абсолютно несчитабельные творческие позывы. Очевидно, у человека еще есть валюта, которую он сможет в будущем инвестировать в это венчурное предприятие – синтез сверхразумной сверхличности.

Так что сверхличность, скорее, все-таки будет создана на базе человеческой личности, а не на базе искусственного интеллекта. Наверное. После соответствующих биологических модификаций.

До сих пор цивилизационное время ускорялось, ускорялось по нарастающей. Но это ускорение может стать на завершающих витках моментальной возгонкой или взрывом. Никаких специальных торжественных проектов под кураторством ООН и контролем общественности не будет. Какая-то лаборатория, впервые получившая синтез компьютера, человека и новой материи, пригодной для записи личности и управления сверхвозможностями, скорее всего сразу сама себя засекретит. И через очень короткое время сумеет синтезировать сверхличность из попавшейся под руку (оказавшейся в нужном месте) человеческой личности.

Ключевая особенность сгущения времени такова: главные открытия перехода будут сделаны в самом конце. Причем за минуту до конца об этом еще не будет известно. Это пресловутый феномен экспоненциальности времени прогресса. Например, транспортное передвижение известно человеку несколько тысячелетий, но развитие самых быстрых скоростей – ракетолетания – произошло в последние «секунды» этого временного отрезка. Причем за пару «минут» до того, в каком-нибудь XV веке, за идею космической телеги запросто сжигали на костре.

Грубо говоря, 99 процентов технологии перехода от личности к сверхличности будет наработано на самой-самой финальной стадии этого процесса – с помощью разгоняющейся возгонки искусственного интеллекта самого об себя. Быть может, за считанные секунды. А сейчас мы можем лишь догадываться, куда ветер дует.

Будет ли для копирования на сврехноситель выбрана достойная личность, случайная личность, коллективная личность? Либо сверхличностью станут личности небольшого числа (одного?) первооткрывателей (инвесторов?) – этого сейчас я еще не могу сказать.

Принципы отбора в боги

Хотя могу.

Прежде всего, можно предположить, что на самом входе естественный отбор в виде социального дарвинизма сыграет свою роль. Поскольку к моменту перехода экологические, социальные проблемы цивилизационного неравноправия явно обострятся, то, скорее всего, копированию в сверхличность будут подлежать люди избранные, пусть даже избранные самим фактом нахождения на острие прогресса. Да просто потому, что оказались в нужной лаборатории. Очевидно, первыми и, возможно, единственными, станут исследователи, первыми добравшиеся до этой технологии. Какой-нибудь весьма сильно отжатый до состояния единицы субстрат пресловутого золотого миллиарда.

Что будет с остальными? Увы. Им останется доэкологическая планета, насколько хватит ее ресурсов. Возможно, вымрут как динозавры, которым тоже не хватило экологии. Или будут выброшены, как мусор, раздавлены, как насекомые, уничтожены, как вредители. Всем этим человечество тоже может оказаться для сверхличности.

Человек, первым получивший технологию перехода, окажется неподвластен никаким социальным регуляторам. Возможно, через СМИ мы еще будем некоторое время следить, что происходят какие-то невероятные события, что кто-то «совсем ушел в Интернет» и взял под контроль все – или что-то в этом духе. Первой сверхличности будут безразличны воззвания остального общества и возмущенные требования остановить, взять под контроль, поделиться.

Можно, конечно, уповать, что регулятором сверхличности будет… совесть, то есть совесть конкретного человека, оцифровавшего себя на новом сверхносителе, ставшего сверхличностью. Захочет ли новорожденная сверхличность поделиться своей технологией и взять с собой в новый мир кого-то еще? Захочет ли сверхличность разумно и справедливо управлять физическим миром и дать людям счастье, причем по своим представлениям? Либо эта сверхличность прямо и злокозненно доставит людям несчастье? Неизвестно. Это все зависит от ее произвола. Это ведь будет неопытный новорожденный полубог: добрый, злой или безразличный – неизвестно.

Очевидно, что идеи демократии и гуманизма сразу станут устаревшими и ненужными, как и любые другие социальные идеи. И даже не факт, что на замену придет идея богократии: новорожденной сверхличности даже простая человеческая радость – власть над другими – может показаться вещью пустой и ненужной.

Итак, возможно, сверхличность унаследует нравственные установки конкретной личности, совершившей переход. Хотя, безусловно, как-то модернизирует их, поскольку исчезнут социальные регуляторы. Но, возможно, сверхличность абсолютно пренебрежет своим нравственным наследием, и будет оперировать этическими установлениями чистого разума.

С точки зрения чистоты идеи, чистому разуму должны быть присущи либо безразличие к бренности и проблемам оставшегося человечества, либо предельно высокая нравственность и забота о низших существах. Хотя не факт, что эта забота будет самими низшими существами восприниматься как добро.

В общем, опасность для человечества здесь не меньшая, чем от ядерного оружия. Но, в отличие от ядерного оружия, контролировать разработки в области рождения сверхличности никто не намерен.

Ученые прежде кричат «эврика!», а потом пытаются понять, что из этой эврики выйдет. Пример – академик Сахаров, отец водородной бомбы и затем ярый борец за мир. Таков общий настрой всех жрецов перехода – то есть всех ученых. Они служат этому культу, не осознавая, уже несколько тысяч лет. Они стремятся к открытию несмотря ни на что. Неважно, в какой сфере. Иногда мерцает дискуссия об этике открытий, но реально она не влияет на процесс накопления знаний. Если ученый видит, что он может что-то открыть – он это открывает. Даже если это крышка от ящика Пандоры и он знает об этом.

Трансгуманисты, да и я вслед за ними, постулируют скорое-нескорое, но неизбежное создание постчеловека, или сверхличности, как я ее называю. Этот тезис не содержит оценок. Хорошо ли, плохо – это будет так, потому что ученые сделают это, и к тому ведет вся логика развития человека, который всю историю боролся со смертью посредством оцифровки себя. Многие косвенные признаки подсказывают, что эти события уже на подходе, в исторических масштабах они произойдут «завтра». И хотя все сразу станет совсем другим, но интересно же угадать – каким? Чем будет руководствоваться сверхличность?

Можем ли мы уповать только на ее совесть, то есть фактически, на ее произвол? Либо все-таки есть какие-то типологические характеристики, которые гарантируют совершенно определенное поведение «типовой» сверхличности, независимо от того, какой человеческий материал в ней воплотится?

Я открыл: таки да, мы можем нарисовать образ сверхличности, вывести ее этические императивы из самого ее устройства, даже с учетом ее свободной и всемогущей воли. В несколько шагов: сначала посмотрим, что сверхличность ДОЛЖНА делать с собой, потом увидим, что она ДОЛЖНА будет сделать с миром. Но перед этим посмотрим…

Можем ли мы сейчас смоделировать сверхличность?

Да кто ж запретит? Вопрос лишь в достоверности.

Сверхличность – это комплекс не только способностей, но и мотивов. Способности будут не просто «всякие», но и «все», то есть они описываются как множество, где всякая способность уживается с другой, а если какая нужна – она добывается и прибавляется. А вот мотивы могут быть разнообразные, они создают не множество, а диапазон – от дружественности до враждебности, включая безразличие посередке.

И вот что интересно – способности сверхличности нас, скорее всего, восхищают, а мотивы – не могут не тревожить. Ведь под мотивами сверхличности мы подразумеваем прежде всего отношение к нам, человечеству.

Так что вопрос о мотивах этого существа важнее вопроса о его способностях. Воля первичней силы. Сила получает команду, воля же ее отдает. Кстати, по этой причине уместно называть будущий свехразум не искусственным интеллектом, как талдычат компьютерщики, а именно сверхличностью.

Можно с уверенностью предсказать, что рано или поздно способности сверхличности будут достаточными, чтобы обеспечить любую ее волю. Поэтому, предсказывая сверхличность, куда важнее пытаться смоделировать ее мотивы, нежели способности. В способностях сверхличности кроются новые неведомые возможности для человечества, а в мотивах – новые неведомые риски. Вопрос о мотивах сверхличности, то есть о ее этике – это вопрос выживания человечества.

Здесь отцы-основатели теории искусственного интеллекта, равно как и его критики, вышедшие из той же когорты, чаще всего теряются. Эта материя не состоит из битов. Чаще всего их испуга хватает на то, чтобы заявить о полной неизвестности и предостеречь от излишнего антропоморфизма, то есть уподобления моделей сверхличности человеку.

Однако почему бы не посчитать «ошибку антропоморфизма», как они ее называют, не ошибкой, а наоборот, законным методом моделирования? Ведь сверхличность будет порождением человечества или хотя бы проклюнется на унавоженной человеком почве. И если речь пойдет действительно о сверхличности, а не об ускоряющейся быстродействующей болванке, то она будет изоморфна человеческой личности, то есть антропоморфна. По крайней мере, на первых порах. Ну хотя бы в момент перехода, а?

Сейчас нам известны два типа личности, то есть существа, обладающего волей, мотивами и прочими капризами – человек и Бог. В чем-то они все-таки похожи, о чем прямо говорят даже самые истовые клерикалы, ибо у них так в догматах записано. Если человек подобен Богу, пусть это и слабое подобие, то глядя на человека, можно составить суждение о Боге. Хотя бы в микроскопической части. Со всеми возможными поправками. И в этом есть своя логика – Бог же неспроста создавал человека по своему образу и подобию.

Возможно, возможны и еще какие-то типы личности, кроме человечьей и божественной. Инопланетяне какие-нибудь, сгустки эктоплазмы… Но когда мы говорим о нашей сверхличности, она же из наших, из местных. Сверхличность – это личность и что-то еще. Возможно, это «еще» потянет на 99,99..9% содержания сверхличности, а архаичная личность – на оставшиеся 0,00…1%. Но все-таки хотя бы есть, от чего оттолкнуться. Воля, творчество, идентичность, этика – это то предельно высокое в человеке, что должно каким-то образом присутствовать и в сверхличности – с той, другой стороны предела.

Почему бы не рассмотреть сверхличность как революционно эволюционировавшую личность? Ну а кто запретит? Технари-расстриги, обиженные на Марс, что там так и не зацвели яблоки? Возьмем и рассмотрим, учитывая все мотивы человечества, управлявшие его развитием на протяжении истории, главные из которых – страх смерти и жажда авторства. Что, в общем-то, одно и то же.

Кайф и распад, или Что сверхличность сделает с собой и с нами

Итак, как поведет себя новорожденная сверхличность, обладающая для начала, например, неограниченными возможностями по модификации себя? Возможны самые всякие экивоки. Но для моделирования возьмем какой-нибудь средневзвешенный случай, проистекающий хотя бы примерно в рамках здравого смысла, коим, будем надеяться, окажется наделен человек, способный близко подойти к таким открытиям.

Применим простой прием. Каких изменений в себе при неограниченных возможностях захочу лично я? Ага, сейчас соображу. Ну, на первом этапе, конечно, захочу усовершенствовать свой организм, избавив его от всяких болезней. Но не преступив неких естественных пределов тела, то есть сохранив свое человечье естество. Я захочу бодрый и нестареющий ум, захочу увеличить его возможности. В то же время слишком вмешиваться в деятельность своего мозга мне будет страшновато.

И также думают многие люди на планете – что они сделали бы с возможностями неограниченной модификации себя.

Даже если мы выведем за скобки злодеев, означает ли это, что естественное желание человека улучшиться при наличии реальной возможности это сделать все-таки сохранит человека в пределах человеческого естества, только улучшенного? Иначе говоря, ограничится ли сверхличность улучшением тела?

Увы, нет.

Есть такой анекдот про алкоголика. Сначала это обычный человек, который просто хочет пропустить стаканчик по поводу. Но, пропустив стаканчик, он становится уже немного другой личностью, которая тоже хочет что-нибудь отметить. И так далее.

Очевидно, человек тоже может столкнуться с этим феноменом, назовем его галопирующий алкоголизм. Испытав удивительные возможности по улучшению своего тела, человек захочет испытать новых ощущений. Он начнет экспериментировать с генерированием образов, мыслей и чувств, ранее неведомых… В общем, рано или поздно он поймет, что разуму тело не нужно, можно и без тела обойтись. В конце концов, все приятные ощущения, связанные с телом, можно симулировать и без тела. Не говоря уж о том, что сверхличности могут открыться совершенно новые удовольствия, по сравнению с которыми удовольствия тела – тьфу.

А если, допустим, сверхличностью становится наркоман или человек, не чуждый экспериментов с сознанием, у которого нет табу в этой сфере? А он сразу врубит себе вечный кайф на полную катушку.

И – вырубится.

Если всесилие сверхличности – это всесилие простых удовольствий, то распад такой сверхличности, по идее, происходит так же мгновенно, как интеллектуальный разгон суперкомпьютера перед переходом. Мегакайф остановит для такой личности время, она уйдет в астрал и станет перпендикулярной не только физическому миру, но и даже миру разума.

Нет сомнений, что подавляющее большинство нынешних личностей, получив возможности сверхличности, станут экспериментировать с центрами удовольствия. Имея в своем распоряжении совершеннейший наркотик, подавляющее большинство этих экспериментаторов не смогут противопоставить ему свою волю и на втором шаге опыта уйдут в вечный кайф навечно, станут гелем, серой слизью… или что там будет носителем этой разумной неразумной материи.

Немногие попробуют, испугаются и запретят себе… надолго ли?

Немногие, понимая опасность утраты идентичности в результате этих опытов, поставят себе ограничения. Типа попробую-ка на 50% – без потери контроля…. Но что за кайф с контролем? Среди них тоже почти все сорвутся.

В результате можно прийти к выводу, что только та сверхличность сумеет сохранить свою идентичность, то есть сумеет сохраниться, которая будут брезговать простыми удовольствиями. Иными словами, «выживут» сверхличности, наделенные волей и ответственностью, чьи мотивации выше квазихимических удовольствий.

Вероятно, здесь кроется достаточно действенный принцип естественного отбора сверхличностей. Останутся сверхличности, способные сохранять идентичность. А это, по идее, высшая ценность для сверхличности. Выше кайфа. В самом деле – стоило ли тысячи лет городить огород по поводу бессмертия духа и души, чтобы спустя момент после достижения самоуничтожиться.

В этом смысле наркоманы сейчас обкатывают механизмы будущего отбора сверхличностей. И, кстати, наука работает в том числе и на этот наркоотбор, синтезируя новые, все более изощренные и кайфовые наркотики, приближаясь к идеальному наркотику, противостоять которому сможет только цельная личность, потому что идея тупого наркотического кайфа ей неинтересна, ибо противоречит высшей ценности сохранения идентичности.

На практике отбор будет происходить примерно так. Вот первый исследователь синтезировался с компьютером, достиг перехода, скопировался в суперличность и начал экспериментировать со своими возможностями, с центрами удовольствия. Следует возгонка кайфа, затем распад – все, недееспособен. Вот второй пошел по этому пути – все, тоже не состоялся как устойчивая сверхличность. И так будет продолжаться до тех пор, пока до технологии перехода не доберется человек, твердо исповедующий некоторые другие ценности.

Грубо говоря, сверхличность на самом-то деле должна оказаться вполне нравственной даже по представлениям нашей, человеческой морали. Не потому, что до перехода доберется только добродетельный человек – вовсе нет, этого никто обеспечить не сможет. Просто добравшаяся до перехода недобродетельная личность неизбежно должна зациклиться на кайфе, то есть, по сути, самоуничтожиться. Кто бы ни добрался до перехода первым, вторым или третьим, способность к самореализации сохранит тот, кто имеет ценности выше кайфа.

Правда, перед самораспадом недобродетельная сверхличность может-таки успеть натворить бед – уничтожить все в масштабах планеты или даже галактики. При ее возможностях это будет несложно, и такой риск есть. Возможно, черные дыры…

В общем, легкая доступность пагубных удовольствий при их безграничной возгонке, как ни странно, является неким залогом того, что «выжившей» и действенной сверличностью окажется личность, безразличная к пагубным удовольствиям и излишествам всяким нехорошим.

Можно считать этот феномен некоторым базовым залогом нравственности сверхличности.

Выходит, что основанием для оптимизма является тот факт, что сверхвозможности просто не могут по-настоящему реализоваться в кайфе, даже в сверхкайфе – они тут же перестают быть таковыми. Поэтому им подавай другое меню.

Интересно, что этот фильтр, строго говоря, не является нравственным фильтром. Это просто борьба за выживание на новом, запредельно высоком уровне. Никакой нравственности, чистая технология. Это еще одно основание для оптимизма. Так как если бы мы полагались исключительно на нравственные критерии, то рисковали бы жестоко обмануться, ибо человеческая нравственность, как и прочие наши установления, вполне может оказаться для сверхличности атавизмом. Полагаться на нее после перехода – ненадежно.

Вот почему наркомания – это примитивненький коллективный эксперимент по отработке будущих тестов на устойчивую сверхличность.

Точно так же очень полезный опыт в плане будущего естественного отбора сверхличностей дает религиозная практика греха и порока. Грех и порок для человека плохи не только потому, что так предписано, и даже не только практическим вредом, который наносят многие пороки, но и тем, что грех и порок в большинстве случаев обозначают те слабые места в человеческой личности, которые ну просто по медицинским показаниям не позволят ей стать сверхличностью. Ибо если эти слабые места возобладают, то опять начнется возгонка кайфа.

Что важно: речь идет об осмысленном внутреннем восприятии (то есть неприятии) греха, а не о внешних табу, которые если вдруг пропадают – то вот тогда как раз и срывает крышу.

Для сверхличности грех и порок, как и безбрежное удовольствие – вещи легкодоступные. И в плане возможностей, и в плане свободы от примитивных человеческих табу. И тут опять срабатывает объективный фильтр отбора. По закону Центробанка все, что легко эмитируется, – столь же быстро девальвируется. Пороки просто быстро наскучат.

Это хорошо показано в кинофильме «День сурка», где блестяще отработан один из сценариев поведения сверхличности, обладающей сверхвозможностями. Поупражнявшись во всех пороках, главный герой, обретший бессмертие, в конце концов приступает к настоящей цели, которая, в отличие от кайфа, трудна даже для его сверхвозможностей, – он ищет резонанса со свободной волей любимой женщины. Хороший фильм, он учит нас добру.

Этика абсолюта. Кодекс сверхличности

Легкость, с которой сверхличность может получать простые человеческие удовольствия, ведет ее либо к распаду (зацикленный сверхкайф), либо к хандре и сплину, тоске зеленой. Ни то, ни другое не подходит сверхличности уже во вторую секунду ее существования (в первую она еще может сорваться и, значит, вообще не состояться в качестве самоей себя).

Все знания человечества будут доступны этому юному богу. И даже больше: благодаря сетевому устройству своего интеллекта он будет способен добыть любые знания, спрашивая сам себя и отвечая – неограниченное число раз за миллисекунды. Если для добычи знаний понадобятся экспериментальные или исследовательские работы – он тоже будет способен их организовать, правда, это займет чуть больше времени. Так или иначе, наличное знание всего человечества и возможность его неограниченно и мгновенно умножить – окажутся в полном его распоряжении.

Новорожденная сверхличность будет обладать интеллектуальным опытом всего человечества, но духовным опытом всего одной личности. В этом разрыве, конечно, совершенно справедливо подразумевают некую опасность. У пессимистов сразу всплывают образы обезьяны с гранатой или дикаря с атомной бомбой. Однако нелепо считать сверхинтеллект младшеклассником.

Очевидно, сверхвозможности потребуют полной реализации, иначе в чем их сверхсмысл? Использовать сверхвозможности на 5%, 50% или даже 99% – это просто глупо и не соответствует заложенному потенциалу. Сверхразум должен остро ощущать этот разрыв – несоответствие своей активности своему потенциалу, и стремиться его устранить. Сверхразум неизбежно должен поставить сам себе задачу: определить способ наиболее полной самореализации, то есть наиболее полного применения своих знаний и возможностей.

Больше того: ощущение полноты использования своего разума должно для сверхличности стать новой и единственной чувственностью. Остальные чувства будут неинтересны и атрофируются. Разум сверхличности станет ее страстью. Точнее, максимально полное использование этого разума.

Да, первоначальные риск нравственной инвалидности юной сверхличности грозит уничтожением и ей самой в том числе. Если же она преодолеет это первое испытание кайфом и разрушабельностью, то она с необходимостью выработает из самого материала своих сверхвозможностей те качества, которые мы бы назвали нравственностью.

Этика сверхличности – в максимально полной реализации своих сверхвозможностей. Самый проклятый экзистенциальный вопрос, от которого страдает человек, а именно: несоответствие предназначению, – для сверхличности должен быть снят. Она принципиально должна реализовать свое предназначение, как и свое могущество, в исчерпывающе полной мере. Это основа ее этики. Сверхличность будет такова не потому, что хорошая или добрая, а потому, что так устроена. В любом другом случае она попросту не состоится как сверхличность.

С точки зрения даже наших представлений о добродетели, результаты реализации такой этики сверхличности в общем и целом вполне будут соответствовать нашим, человеческим представлениям об этике.

Ну, а почему должно быть иначе? Мы же по образу и подобию. Мы же тоже должны реализовать полностью свой потенциал – заложенную в нас искру Божью. Полнота самореализации и у нас, у людей, воспринимается как основа внутренней гармонии.

Итак, этика сверхличности заключается в том, чтобы реализовать себя, быть эффективной на 100%. Тут встает известный вопрос о соотношении эффективности и нравственности.

Этика абсолютных возможностей очень любопытно проработана в «Звездных войнах». На светлой стороне Силы выступает нравственность, на темной – эффективность, таки соблазнившая юного Скайуокера, сначала ради будто бы добрых деяний по воскрешению матери, но на самом деле – ради злодеяний.

Вообще, у некоторых наших моралистов абсолютная эффективность сама по себе часто является атрибутом зла, тогда как добро почему-то просто обязано бежать соблазнов абсолютной эффективности. Короче, превосходящая сила добра в том, чтобы не быть абсолютной силой. Не бред ли?

Этот парадокс очень хорошо отражен и более того – разрешен у Лукаса. На самом-то деле, в развязке «Звездных войн» абсолютно эффективной оказывается… светлая сторона Силы! По крайнее мере, она оказывается эффективнее хваленой эффективности темной стороны Силы. Возродившийся под влиянием своего сына к добру Дарт Вейдер восстает и свергает Темного Лорда, швырнув негодяя в ядерную пучину. И дело не просто в сценарном хеппи-энде, а в последовательной логике.

В самом деле, чистая эффективность не является злом. Более того, даже нельзя сказать, будто бы предельная эффективность не имеет характеристик ни добра, ни зла. Правильно так: чистая предельная эффективность сама по необходимости есть добро. Потому что она стремится к предельно безграничной самореализации, а это возможно только в рамках созидания, то есть добра, а не разрушения, то есть зла. Ведь разрушение конечно и ограничено состоянием «ничто», когда больше нечего разрушать. А созидание бесконечно – всегда можно создать что-нибудь еще.

Поэтому сугубо по математической оценке потенциалов – добро эффективнее. Абсолютная эффективность по необходимости есть добро.

Конечно, зло может паразитировать на творениях добра и разрушать их столь же беспредельно, сколь беспредельно добро может творить. Но и в этом случае добро первичнее и делает на шаг больше.

Наконец, добро абсолютно всегда может начать процесс самореализации. Хоть с нуля, хоть с любой стадии созданного прежде. Зло же имеет ограничения эффективности – оно, по крайней мере, не может разрушать с нуля. Оно вторично и зависимо. Тьма – это всего лишь отсутствие света, но не самостоятельная субстанция.

Байки же про взаимосвязь между эффективностью и злом, вполне возможно, суть отражение глубинных этических устоев нашей, убежденно недеятельной культуры.

Примерно вот так вот как-то. Даже без лазерных мечей.

Беря в расчет быстродействие сверхличности, можно постулировать, что она должна довольно быстро (мгновенно) понять: частичная реализация сверхвозможностей недостойна ее полноты. И найти решения, позволяющие ей реализоваться столь же неограниченно, сколь неограниченны ее возможности. Такие решения возможны только в нескончаемой цепочке предельно сложных созидающих действий. Предельно сложное и бесконечное созидание – это сотворение творческой личностью копии самой себя – с подобной, но самостоятельной творческой волей. То есть сотворение нового мироздания, нацеленного на рождение в нем новой сверхличности.

Самоценное деструктивное действие для сверхличности будет означать конечное, то есть частичное, неполное использование сверхвозможностей, и должно восприниматься сверхразумом как собственная инвалидность, как противоречащее своему потенциалу. В самом сверхразуме уже заложена возможность выращивания нравственности.

Здесь интересно применить понятие стыда. Это сугубо человеческая черта: стыдно быть не таким, как люди ожидают, не таким, каким тебе прилично быть. Нечто подобное можно вообразить в новом качестве человека – в сверхличности. Ей будет стыдно быть не такой, какой она могла бы быть полноценно.

Конечно, это не совсем стыд в нашем понимании. Это такой «технический» стыд. Если твоей сущности дано 100 процентов возможностей, а ты их реализуешь на 95% – то ты не соответствуешь своей сущности, ты ею не являешься. Получается, что частичная реализация сверхличности невозможна! Можно даже сказать, что сверхличность обладает сверхчестью: стыд для нее буквально смертелен!

Из всего этого занудного нагромождения абстракций можно вывести очень простой моральный кодекс сверхличности, состоящий всего из двух статей.

Два принципа этики абсолютных возможностей

1. Сверхличность не может реализоваться частично, полнота разума станет ее страстью.

2. Неисчерпаемая реализация возможна только в созидании, ибо разрушение конечно.

Оба этих этических установления сверхличность поймет сразу, ибо она не дура. То есть не долгим путем тягостных размышлений, проб и ошибок, как человек, а методом мгновенного учета всех относящихся к делу обстоятельств.

В общем, не по нравственному завету человека, а по своему собственному устройству сверхличность (как только станет таковой устойчиво) имеет единственную насущную и страстную потребность – полностью, абсолютно, по-божественному реализоваться.

Ведь к этому и человек стремился, а он же предтеча.

Ну же, вот теперь, когда есть такие возможности, что дальше?

Ну, чем займемся?

Посмотрим на практическую сторону деяний сверхличности. Что же будет для нее мотивом, если не удовольствие, или не такое удовольствие, как наркокайф?

Наша новорожденная сверхличность уже состоялась, уже миновала соблазны кайфа, обрела идентичность и ищет себе достойного применения. Это будет ее насущная потребность – достойное и предельно полное применение. Иначе, опять же, – ради чего все?

Мы уже должны догадаться, что высшим удовольствием, позволяющим сверхличности не только сохранить собственную идентичность, но и реализоваться, будет удовольствие от творения. Сказано же: создал Бог то-то и то-то и увидел, что это ХОРОШО.

Какой наркотик сравнится с этой божественной эмоцией?

Но это еще не все. Возможна и еще более высокая разновидность сверхудовлетворения для сверхличности. А именно – слияние с другими сверхличностями. Какое неизъяснимое духовное наслаждение получают люди, когда соединяются не только в сексе, но и душами, когда их мысли и порывы входят в резонанс с чаяниями других, когда человек растворяется в любви к другому или в интеллектуальном, душевном единении с другим.

Теперь попробуем себе представить, что какое-то подобное слияние возможно для сверхличности с любым другим количеством понравившихся сверхличностей. А оно для нее очень запросто возможно с технической точки зрения, но очень сложно, запредельно сложно – с точки зрения подстройки идентичностей, синхронизации воль, каждая из которых – богоподобна и самодостаточна.

Ценность творчества многократно умножается в творческом слиянии. Вот высшая ценность для сверхличности, высший мотив.

Это очень сложно достигаемая цель – и в этом ее дополнительная сверхценность, в отличие от примитивных и легкодостигаемых удовольствий вроде кайфа. Творческое единение с себе подобным, достойным себя – это совсем другое дело. В самом деле, собственная идентичность – это очень дорогое для сверхличности переживание. Пустить в себя другую сверхличность? Раскрыть свою идентичность, свой контур переживаний? Впустить чужую волю? Объединить воли при том, что своя воля абсолютна? Это предельно сложно. Выше, чем любые другие ценности. (Об иерархии ценностей при вседозволенности – вспомним опять замечательный «День сурка»).

Возможно, не просто переход личности в сверхличность, а именно слияние сверхличностей в единую коллективную сверхличность, обогащаемую собой и резонирующую внутри себя – и даст состояние Бога. Эта коллективная сверхличность, впитавшая много творческих начал, начнет творить – это и будет божественное творчество.

Вот тогда вопрос о вечном одиночестве человека перед фактом существования – проклятый экзистенциальный вопрос – будет полностью решен. И человек окончательно закончится. Бессмертие есть, сущность воссоединилась с существованием, одиночества нет, любые возможности творения есть – что еще нужно человеку, чтобы встретить Бога? То есть стать им.

А как же личная идентичность, столь дорогая любой личности, в том числе сверхличности? Не растворится ли она в коллективном сверхсознательном? Нет. Для осознания себя частью полисуперличности каждой единичной сверхличности, безусловно, предстоит оставаться собой, сохранять свою волю/идентичность, иначе какой же это коллектив? Кстати, схожая диалектика самостоятельного множественного в едином проработана в символе христианской Троицы.

Вот примерно такими видятся этические основы отбора и реализации сверхличности.

Соединяясь в творческих актах с другими сверхличностями, создавая постепенно (или моментально – время утратит привычный смысл) творящую коллективную сверхличность, послечеловечество продолжит развитие разума и придет все к тому же – высшим актом творчества станет запуск нового самоуправляемого процесса, на вершине которого окажется саморазвивающаяся заготовка нового бога, подобная автору, но имеющая свою волю и свои риски, сквозь которые предстоит пройти весь путь.

Это будет божественное творчество, способное просто ради интереса и творческих исканий родить новый мир для полного копирования самого себя в новом цикле.

…Интересно, возникает ли у них и в этом случае наш проклятый вопрос: «А зачем?…»

2007, Андрей Мирошниченко

Страница автора – www.kazhdy.ru